Кахатанна. Тетралогия

Угрюмова Виктория

– А я говорю – останется! – не выдержал первый охранник.

Они бы еще долго спорили, но тут один из лурдов, несильно размахнувшись, перерубил бревно с человека толщиной. Он вовсе не красовался, и на застывших с открытыми ртами охранников внимания не обращал – просто проверял остроту меча.

– Ах ты!.. – отреагировала толпа.

Во двор замка высыпала целая толпа слуг, поваров, придворных и воинов внутренней охраны. Слух о прибытии диковинных людей, нанятых шеидом для войны с унгараттами, моментально облетел столицу, и у стен крепости уже бесновался простой

люд, изнывая от желания хоть одним глазком поглядеть на пришельцев.

Теконг-Бессар досадливо поморщился, когда ему доложили о непосредственной реакции его добрых граждан.

– И что ты посоветуешь сделать, Баяндай? – спросил он. – Разгонять толпу силой я не могу. Было бы абсолютной глупостью настраивать против себя своих подданных в столь неудачный момент. А терпеть их выходки я тоже не намерен.

– Ты позволишь мне заняться этим делом? – с легкой улыбкой спросил лурд.

– Конечно. – И Теконг-Бессар всплеснул пухлыми руками, всем своим видом показывая, что он полностью поддерживает Баяндая в любом начинании, и даже спрашивать не стоило.

Тот скользящими шагами прошел через весь зал, отворил дверь и... ничего не сделал: ни голоса не подал ни махнул, даже мускулы на его лице не дрогнули, насколько мог со своего места заметить шеид. Однако спустя несколько секунд перед Баяндаем так же бесшумно и внезапно возник один из его лурдов. Был он на полголовы ниже своего предводителя и немного шире в кости; Но так же коротко острижен; одет в кожаные одежды – облегающую безрукавку с глубоким вырезом на груди, узкие штаны и кожаные наручи. Тонкая талия была перетянута широким – в две ладони – поясом, за которым тускло поблескивали рукояти кинжалов.

– Мадурай, – обратился к нему предводитель, – те люди во дворе замка и за стенами ведут себя нескромно. Они мешают.

Лурд склонил стриженую голову, и в его правом ухе сверкнула бриллиантовой каплей серьга. Так же молча удалился из поля зрения шеида, и Теконг-Бессар не смог понять даже, в какую сторону он направился.

Мадурай же выскользнул с черного хода, открыл боковые ворота замка и вышел наружу. Толпа бесновалась прямо у центрального входа, вопила, кричала; большинство собравшихся, особенно те, кто прибыл в последние полчаса, понятия не имели, зачем вообще здесь находятся. Человек в толпе – это совсем не то же самое, что он же, но в одиночестве. Толпа пробуждает самые низменные инстинкты, причем происходит это моментально и не объясняется ничем.

Граждане Маягуаны прыгали, делали непристойные жесты, улюлюкали. Кто-то внезапно завопил:

– Смерть чужакам!!! Зачем нам чужаки?

– Правильно! – поддержал его второй голое. – Унгаратты, хассасины, теперь эти... Люди! Что же с нами делают? Что же мы, на своем горбу всю жизнь кого-нибудь возить будем?!!

– Унгаратты в трех переходах от столицы! – вы крикнул истеричный голос. – Если мы выдадим им шеида и чужаков, они пощадят нас!

– Верно! Верно! – раздались вопли и справа, и слева.

Волнующаяся многотысячная толпа не поняла, когда как появился перед ней высокий, бронзовокожий человек с коротко остриженными светлыми

волосами. Одет он был настолько необычно, а стоял в такой свободной и раскованной позе, что все поневоле затаили дыхание, рассматривая его. Видимо, по чистой случайности стоял он на таком месте, что был хорошо виден отовсюду. Даже те, кто стоял в задних рядах, могли свободно его разглядеть.

– Друзья мои, – мягко произнес Мадурай, – вы утомились, ожидая загадочных лурдов. А это нехорошо. Вам следует идти по домам, друзья мои.

Толпа вздохнула как один человек. Ничего угрожающего не было ни в словах, ни в интонациях странного воина. Однако всех охватил ужас. Они почувствовали, что виновны перед ним, а он волен карать и миловать по своему усмотрению. Людям стало страшно, и они попятились, отступили. Всего на один или два шага, но начало было положено.

– Может, вы хотите что-нибудь сказать моему командиру? – столь же спокойно продолжил Мадурай, и его указательный палец внезапно уперся в какого-то толстяка, стоявшего в первом ряду. – Наверное, ты? Или ты? – Указующий перст переместился на соседнего человечка, моментально ставшего жалким и испуганным.

– Нет, нет, господин!

– Тогда что же вы делаете здесь? – спросил лурд жестко.

Все стали переглядываться, недоумевая: кажется, вообще перестали соображать, и толпа, поволновавшись, начала медленно разваливаться. Задние ряды уже мчались со всех ног по направлению к Маягуане.

– Убирайтесь, друзья мои, – посоветовал Мадурай и улыбнулся.

Его улыбка подействовала сильнее любой угрозы. И спустя несколько минут холм был чист. Лурд довольно огляделся по сторонам, затем снова вошел в замок через боковые ворота.

– А вы, – бросил охранникам, – немедленно на стены. Начать готовиться к обороне замка! – рявкнул так, что у солдат уши заложило. Спотыкаясь, роняя на ходу мечи, они кинулись врассыпную, словно стайка кроликов.

Слуги и придворные попятились при виде Мадурая и не стали дожидаться, пока он обратится конкретно к ним, – сами исчезли в недрах замка.

Лурд отправился к своим товарищам, им предстояло готовиться к большому сражению.

* * *

Аджахак доставил Каэтану в Сонандан уже под утро. Небо медленно серело, Салмакида еще спала; Храм Истины тоже был тих и спокоен.

– Наверное, Траэтаона не стал никого оповещать о своем прибытии, – предположил Тиермес. – А то бы Нингишзида донял его заботой и расспросами о тебе. Думаю, наш Вечный Воин завалился в какой-нибудь беседке и спит как суслик. Набирается энергии.

– Он очень правильно решил, – одобрила Каэ. – А то не миновать бы нам теплой встречи.

– Ну, дети мои, – вмещался в их разговор дракон. – Отпустите старую, полудохлую ящерицу, и она тоже последует примеру мудрого Траэтаоны. А потом можете беседовать под открытым небом сколько вашей душе угодно. Только не жалуйтесь никому на усталость – вас все равно не поймут...