Как Алёшка жил на Севере
Шрифт:
Ночь Олешек провёл плохо. Он вздрагивал во сне. Ему казалось, что за ним гонятся волки, а верный друг Пират где-то очень далеко и никак не может добежать до него. И Олешек жалобно хоркал во сне и всё теснее прижимался к тёплому боку важенки.
Когда солнце только начало подниматься над тундрой, все олени стали просыпаться. Теперь Олешек твёрдо решил проведать друзей. И важенка покорно пошла за ним.
Но было ещё рано, и на полярной станции все спали. Только Пират, конечно, сразу учуял Олешека. Он побежал к нему. А важенка испугалась и хотела удрать в стадо. Но Олешек её не пустил.
А важенка издали смотрела на них и потом перестала бояться. Ведь у пастухов тоже были собаки. Только не такие большие, как Пират. Но важенка правильно поняла: раз этот огромный пёс не трогает Олешека, значит, он не обидит и её.
Олешек и важенка долго гуляли неподалёку от полярной станции. И Олешек часто поднимал голову и хоркал. Ему хотелось, чтобы поскорее вышел Алёшка и дал ему хлеба с солью. Наконец полярники проснулись, и Алёшка выскочил на крыльцо. Он сразу увидел оленей и громко закричал:
— Олешек вернулся! Олешек вернулся!
И тут вышел папа и сказал:
— Э, сынок, да он не один пришёл. Видишь, привёл новую свою подругу. Надо их скорее покормить.
Алёшка вынес два большущих куска хлеба, густо посыпанных солью. Он позвал Олешека, и тот сразу подбежал и стал у него из рук есть. Он один кусок хлеба съел и потянулся за вторым. Алёшка засмеялся:
— Ишь какой жадный! Это не тебе.
Алёшка пошёл к важенке, хотел её угостить, раз она с Олешеком пришла. Но оленуха всё время отбегала. Она, наверно, так думала: этот человечек, правда, маленький и по всему видно, не обидит её, но всё-таки и от него лучше держаться подальше.
Тут нет ничего удивительного. Ведь важенка не была такая ручная, как Олешек. Она знала, что люди ловят оленей арканами. Потому она и боялась и не подпускала Алёшку к себе. Алёшка не стал её догонять, чтобы она совсем не убежала. Он положил хлеб на землю и пошёл к Олешеку. Важенка понюхала издали — хлеб пахнул удивительно вкусно. Оленуха стала к нему приближаться, не спуская в то же время глаз с Алёшки. Но он не собирался её ловить. Тогда оленуха осмелела и съела хлеб. Алёшка издали ей сказал:
— Мы и с тобой подружимся. Правда? Я ведь ничего плохого тебе не сделаю.
В это время Олешек насторожился. От стада мчался к ним старый олень-вожак. Он уже давно следил за Олешеком и важенкой и решил их наказать за то, что они ушли без его разрешения. За вожаком, размахивая арканом, смешно подпрыгивая и переваливаясь, бежал Таю-Карка. Но он далеко отстал, потому что вожак бежал очень быстро.
Старый олень был страшно зол. Он привык, чтобы все в стаде слушались его, а тут вдруг этот Олешек самовольничает. Да ещё важенку с собой увёл. Вожак был взбешён. Он мчался вперёд, уверенный, что Олешек сразу перетрусит и побежит к стаду. Но случилось иначе. Здесь, около дома, когда рядом были Алёшка и Пират, Олешек не испугался вожака. Он вышел вперёд, загородил важенку и низко наклонил рога. Олешек решил принять бой.
Вожак сначала даже растерялся, а потом в глазах его ещё жарче разгорелся злой огонь. Он яростно хоркнул и топнул ногой. Олешек не испугался. Тогда вожак бросился на него. Но Олешек ловко отпрыгнул и сам ударил вожака рогами. Старый
Всё это произошло в одно мгновение. Конечно, вожак был сильнее Олешека и лучше умел драться. Но зато Олешек оказался более ловким.
Олени стали кружиться, сцепившись рогами. Они даже всхрапывали от злости — так сильно рассердились. Неожиданно Олешек изловчился, отскочил и сразу же ударил вожака в бок. Старый олень пошатнулся. Но он был крупнее Олешека и скоро вновь начал теснить его.
Наверно, Олешеку пришлось бы плохо, но тут вмешался Пират. Он зарычал и бросился на вожака. Старый олень начал медленно отступать. А тут ещё подбежал Таю-Карка, размахивая арканом. Вожак испугался и стал удирать.
Олешек немного побежал за ним, но вожак больше не хотел драться. И Олешек его догонять не стал. Он повернулся и медленно пошёл к важенке, гордо подняв голову и закинув на спину ветвистые рога.
Олешек понял, что вожак ему не страшен.
А Таю-Карка сказал Алёшке:
— Хорошего, однако, оленя ты вырастил, парень. Смотри, какой ловкий он и смелый! Даже вожака не испугался.
Вот чем кончился бой старого оленя и Олешека.
Приходит полярная осень
Короче и короче становились дни. Давно прошло время, когда солнце, могучее и жаркое, не уходило с неба. Теперь оно стало бледное и какое-то холодное. Точно простудилось от частых дождей. Вечером солнце, устав за день, быстро падало за дальние горы и долго потом не показывалось. Ночи стали тёмные, холодные. И сразу изменилась полярная тундра. Потухли голубые глаза озёр. Прежде они казались тёплыми, ласковыми. А теперь глянет в воду хмурая туча, и озеро ответит ей неприветливым, свинцовым взглядом.
И дожди стали совсем другие. Летом они тёплые, светлые, радостные. А теперь холодные, хмурые. Как зарядит с утра, так целый день и секут тундру холодные косые струйки воды.
Серебристо-зелёные мхи побурели, точно покрылись ржавчиной. Загомонили птицы на озёрах — стали собираться в дальние края, в тёплые страны.
— Зиму почувствовали, — почему-то грустно объяснил Алёшке повар Степаныч.
Начались туманы. Они ползли неторопливо, один за другим. Иногда туманы были такие густые и плотные, что уже в двух шагах ничего не было видно. Старый пастух Таю-Карка сказал:
— Когда туман бродит по тундре, он, однако, точно седой старик, который потерял свои глаза. Сам не знает, куда идёт.
С каждым днём всё раньше темнело и позже светало. Однажды на рассвете пошёл снег. Он был мелкий и колючий. Но потом взошло солнце. Даже осеннее, слабое, оно оказалось сильнее первого лёгкого снега. Он скоро стаял, из-под него проглянула густая трава. Но прошло несколько дней, снова выпал снег. И пролежал он на этот раз долго.
Алёшка шёл по снегу к стаду. Оно уходило теперь всё дальше от моря. Алёшка шёл и смотрел, как отпечатывались на снегу следы — у него побольше, а у Пирата поменьше. Пастухи ладили нарты. Они укрепляли новые полозья, подтягивали ремешки. Нарта ведь сделана без единого гвоздя. Все её части скреплены прочными ремнями из оленьих жил или из моржовой шкуры.