Как бабка Ладога и отец Великий Новгород заставили хазарскую девицу Киеву быть матерью городам русским
Шрифт:
В основе жертвоприношений лежали представления о вмешательстве божеств в жизнь и деятельность людей. Божествам подносили в дар первый урожай, первый приплод. По свидетельству Густынской летописи, идолу Перуну, стоявшему в Киеве, приносили различные жертвы и пламя огня:
«Ему же, как богу, жертву приносили и огонь неугасающий из дубового дерева постоянно палили».
Божествам предназначались в дар также пахучие цветы, венки из них, травы. По сообщению Константина Багрянородного, русы, приезжавшие на остров Хортица, возле огромного дуба приносили в жертву живых петухов, а также хлеб, мясо и все остальное, что
По Ибн-Фадлану, русы своим богам жертвовали овец и быков.
О жертвах заклания упоминает еще Прокопий Кесарийский, который говорил, что славяне с VI века поклонялись богу молнии, приносили ему в жертву быков и другие дары. Этими жертвами люди ублажали богов, думая, что этим спасают свою жизнь.
Иногда жертвенный обряд принимал жестокие формы: в жертву приносили живых людей, в частности детей. Об этом ясно говорит Нестор в «Повести временных лет», вспоминая жертвы заклания в Киеве на Перуновом холме в 980 году:
«И стал Владимир княжить в Киеве один, и поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, и Хорса, Дажьбога, и Стрибога, и Симаргла, и Мокошь. И приносили им жертвы, называя их богами, и приводили своих сыновей и дочерей, и приносили жертвы бесам, и оскверняли землю жертвоприношениями своими. И осквернялась кровью земля Русская и холм тот… Владимир посадил Добрыню, своего дядю, в Новгороде. И, придя в Новгород, Добрыня поставил кумира над рекою Волховом, и приносили ему жертвы новгородцы как богу».
12
Блуд языческо-славянский
Кроме идолопоклонства, чем еще занимались в своей жизни наши предки?
На этот животрепещущий вопрос красочно ответил украинский писатель, журналист и телеведущий Олесь Алексеевич Бузина. Мне представляется, что приведенный мною отрывок из его книги «Тайная история Украины-Руси» заставит читателей несколько встрепенуться:
«БЛУД ДРЕВНЕРУССКИЙ.
Политика политикой, а развлекаться ведь тоже надо!
Разврат на Святой Руси был всегда – даже когда еще и Руси-то не было. Самое раннее изображение «свободной любви» на территории Украины относится ко II тысячелетию до нашей эры. Оно называется Керносский идол.
Археологи до сих пор гадают, что за усатый бес изображен на каменной стеле с топором за поясом. Большинство почему-то сходится на спорной мысли, что это мифический прародитель какого-то племени. Зато не вызывает никаких сомнений то, что вырезано на боку у степного чуда, – прыткий молодой человек без штанов накалывает на вздыбленный член бесстыдную юную леди, похотливо оттопырившую первобытный задок.
«Какая развитая цивилизация была!» – воскликнул мой друг, когда я показал ему репродукцию этого доисторического шедевра. – Возможно, они даже знали половые извращения!»
Ну, знали или не знали – другой вопрос. А вот что разбирались в половых излишествах – так это точно.
Древний славянин жил в обстановке, максимально способствующей морально-бытовому разложению. Он не признавал изб, беленых хаток с вишневыми садками и тем более каких-то там коттеджей. Его жилище – полуземлянка размером в десять квадратных метров – как кухня в городской квартире. Только, в отличие от кухни, все это строение целиком сидело в почве, а над поверхностью торчала только двускатная крыша, обложенная
Ютились в нем, кроме отца семейства, еще с десяток обитателей – жена с вечно распухшим от беременности брюхом и выводок сопливых детишек в домотканных рубашках. Вся половая жизнь – на виду. С вечера папаша забирался верхом на мамашу и, посапывая, вершил непотребное.
Тем более что вокруг землянки все только и склоняло к разврату – похрюкивали поджарые спортивного вида кнуры, взбираясь на круглозадых свинок, орали петухи, топча кур, и протяжно мычал от любовной тоски красавец-бык в ожидании податливой коровы с выменем, до которого далеко любым силиконовым подделкам. Деревенская идиллия!
Иначе отдыхали высшие классы.
По большому счету первые древнерусские князья – просто паханы банды рэкетиров, оседлавшей путь «из варяг в греки». Образ жизни они вели соответствующий – настолько пряный, что даже у восточных путешественников, привыкших к роскоши гаремов, слюнки текли. Вот как описывает быт киевского двора арабский географ Амин Рази в книге «Семь климатов»: «Царь их постоянно живет в замке, очень высоком, и четыреста человек воинов постоянно находятся при нем и ночью спят у ног его ложа. И с каждым из этих четырехсот человек есть девушка, так что каждый, если имеет желание совокупиться, пользуется девушкой в присутствии царя. У царя также есть четыреста девушек, которые являются его наложницами. Трон его большой, увенчанный драгоценными самоцветами, сделан так, что на этом троне он сидит с сорока любимицами и в их обществе проводит время. И если у него вдруг появится страсть, он совокупляется с ними в присутствии своих сподвижников. И это дело они не считают постыдным. Царь их никогда не сходит ногами с высоты трона, и если он изъявит желание ехать верхом, то ему подводят лошадь прямо к трону. И нет у него другого дела, кроме как совокупляться с девушками, пить вино и предаваться развлечениям».
Эх, жили же люди! Причем не в Лас-Вегасе или гамбургском Санкт-Паули, а прямо здесь, в Киеве, на том самом месте, где теперь торчит Исторический музей с унылыми черепками и несет пережаренным маслом от бара «Ольжин двор».
Публичная любовь так нравилась древнерусским дружинникам, что все окрестные народы просто сбегались на них посмотреть. Главной статьей киевского экспорта был, кстати, не мед и не воск, как пишут в школьных учебниках, а красивые девки. Русы ловили их в подвластных деревнях, отмывали от крестьянской грязи и везли на Волгу – в славный мусульманский город Булгар. Отсюда живой товар расходился по всему Востоку.
Русы верили, что настоящий мужчина не может обойтись без секса даже после смерти. Вместе с конем, мечом и кольчугой дружинник прихватывал на тот свет еще и любимую бабу, которую предварительно с соблюдением красивых народных обычаев душили его друзья. Арабский путешественник Ибн-Фадлан в 922 году в Булгаре стал очевидцем интереснейших похорон русского купца. Он описал их с мельчайшими подробностями, бережно сохранив для науки все, что смог рассмотреть.
«Когда умер тот муж, о котором я говорил раньше, то сказали его девушкам: «Кто умрет вместе с ним?» И ответила одна: «Я». Ее поручили двум девицам, чтобы они были с ней, куда бы она ни пошла – они даже мыли ей ноги своими руками. А девушка каждый день пила и пела, радуясь будущему.