Как будем делить?

БольшаяМедведица

Не в силах терпеть эту пытку, я, жадно урча, как огромный кот, забрался на кровать и крадучись приблизился к ним, к своим милым, сладким котятам, совершенно голеньким и вкусненьким. Моим, только моим. Возбуждение и нетерпение моих любопытных котят было до ужаса заразительным, и я сам заново и с упоением принялся за интереснейшее занятие – вылизывание, выцеловывание и покусывание попадающиеся мне по пути участков сладких тел. Они ластились ко мне, прижимались, целовались и тихонько царапались, раззадоривая и себя и меня.

Поцеловав подрагивающие от нетерпения животы, языком

очертил любимые родинки. Да! У меня появился фетиш! Родинки – это изысканное украшение на нежной бархатной коже моих солнечных рыжиков. Добрался до сосков, щекой прочувствовал грохот бешено бьющихся сердец, обласкал ключицы и горячо задышал в ушки:

– Хочу вас! До безумия! До конца!

– Да, Андрей! – стонал подо мной Митька. – До конца!

А Витька просто потянулся ладонью к моему ноющему паху. Озорные пальчики я поймал и, поднеся к губам, поцеловал.

– Не надо, котенок. Не сейчас, – прошептал, снова блуждая руками по горячей коже. – Мы же не хотим, чтобы все закончилось, так и не начавшись. Сегодня всё только для вас.

Легко сказать, но как же это непросто сделать! Забыть о себе, о мешающих трезво мыслить инстинктах и отдать всего себя им, любимым и желанным. Дарить нежность и ласку, не замечая собственного болезненного напряжения в паху и выворачивающихся от возбуждения наизнанку мышц.

– Пусть первым Митька будет, – выдохнул мне в губы Витя, – он слишком долго ждал. Ему это надо!

– А ты? – спросил я у заботливого брата.

– А я еще могу подождать. Немножко. – Спрятал он лукавые глазки и мило покраснел.

– Хорошо, – выдохнул я, облизываясь в предвкушении. – Тогда помоги мне.

– Конечно, – согласно закивал старший близнец, выдавливая мне на пальцы смазку и разрывая пакетик с презервативом. Умничка мой!

Прижавшись к спине уже почти ничего не соображающего Митьки, я скользнул пальцами к манящей ложбинке между его упругих ягодиц. Спасибо, Боня! За науку!

– Готов?! – промурлыкал я на ухо замершему Мите, осторожно цепляя зубами мочку.

– Готов! – прохрипел парень, плотнее прижимаясь задницей к моей ладони.

Митька не соврал! Тугие мышцы были хорошо смазаны ещё до меня и довольно легко пропустили внутрь горячего тела мои дрожащие пальцы. И я увлекся. Увлекся исследованием вверенной мне территории, отстранённо отмечая про себя, что куда-то пропала моя брезгливость. Да и чем там брезговать? Мои мальчики действительно помогли мне и себе и серьезно подготовились к сегодняшней «встрече с прекрасным». Я даже не сомневался, что и Витькина попка была так же тщательно растянута и смазана. А я же проверю. Обязательно проверю. Только чуть позже.

И вот сейчас, вспоминая по пунктам лекцию по занимательной сексологии, я толкался пальцами всё глубже в податливое тело в поисках той самой, нужной мне точки. И нашел. Митьку выгнуло, он захлебнулся собственным стоном и вцепился ногтями мне в бедро. А встревоженный Витька, глядя на меня бездонными, полными желания и испуга глазами, начал тихонько оглаживать плечи брата, надеясь хотя бы немного поддержать.

– Тише, мой хороший, – успокаивал я мечущегося парня, продолжая оглаживать скользкий

бугорок, – это еще не все!

– Андрей, пожалуйста! – его голос срывался и сипел. – Хочу!

Ну как ему можно отказать. Я перевернул Митьку на спину, уложил головой на колени брата, развел длинные ноги и коротко выдохнув, толкнулся в жаркую, тесную глубину. Мама дорогая! Это было... Это было фантастически прекрасно. Вот прямо сейчас хотелось не думать ни о чем на свете и двигаться, двигаться, двигаться! Но меня отрезвили блеснувшие слезы, оставившие влажный след на мерцающей в неверном свете ночника коже.

– Мить! Больно?! – я испугался и готов был уже покинуть гостеприимное тело, но нетерпеливый Митька сцепил ноги за моей спиной и сам насадился на меня до упора.

– Да что же ты творишь? – учась заново дышать и думать, застонал я.

И титаническим усилием воли попытался остановить практически неконтролируемо накатывающую волну оргазма. Потому что ещё не время, потому что мы ещё не дошли «до конца» и моих мальчиков ещё не накрыло удовольствием. Сперва – они, потом – я. Как священный закон, как вечная молитва.

– Андрей! – прорычал милый котенок, не замечая, как ещё пара слезинок скатилась по вискам, прячась в рыжих прядях. – Давай!

Митька, не оставив мне времени на раздумья и самобичевание, тихонько сжимал и расслаблял анус, заставляя меня задыхаться от невероятного наслаждения. И я дал. Поэкспериментировав с углом и глубиной проникновения, быстро нашел их правильную комбинацию, ориентируясь на Митькины судорожные метания и пошлые стоны, я размашисто вбивался в беснующееся подо мной тело, не желая останавливаться. Каждый глубокий толчок совпадал с ударами моего сходящего с ума сердца, а Митька уже практически выл от приближающегося оргазма, намертво вцепившись в пальцы Витьки и колотя меня пятками по пояснице. Сорваться в блаженство ему помог брат, свободной рукой приласкавший пульсирующий член и мягко сжавший мошонку. Митька улетел. До боли стиснув меня в себе и заливая свой живот спермой.

Витя

Как же я завидовал Митьке. Сейчас он безвольно распластался на кровати, влажный, удовлетворенный, уставший, счастливый. Его мечта уже сбылась, и доказательство этого стекало по впалому животу, собираясь небольшой лужицей у пупка. А моя?! А моя мечта сейчас меняла на своем дергающемся, вздыбленном достоинстве презерватив, пошло облизывалась и не сводила с меня черных шальных глаз.

– Иди-ка сюда, котенок! – Андрей поймал меня за лодыжку и потянул к себе, укладывая на спину, около разморенного Митьки. – Теперь твоя очередь!

А меня словно заморозило, я не то, что двигаться, даже дышать не мог.

– Боишься?! – меня накрыло тяжелое тело, обволакивая теплом и одаривая неприличными ласками.

– Нет, – прошептал я, глотая воздух между поцелуями, – хочу!

– Что ты хочешь? – раздвинул мои ноги коленом Андрей, уютно устраиваясь между бедрами и оглаживая мой пах.

– Хочу быть таким же затраханным и довольным, как Митька, – храбро выдохнул, признаваясь.

– Добро! – сильные руки сжали мои ягодицы, смяли, раздвинули. – Сам этого хочу!