Как будем делить?

БольшаяМедведица

– Тут такая ситуация, – начал вдруг мямлить наш главный договорник, – заказчик хочет сам встретиться и пообщаться со всеми сотрудниками «БАРСа». Поэтому общая встреча завтра, в главном офисе холдинга, в шесть вечера.

– Ок! Я буду!

Ну что же! Любовь любовью, а работа – работой.

Следующим вечером, предупредив своих озорников, чтобы не волновались, я парковался у бетонно-стеклянного монстра, центрального офиса «Пирамиды». В холле меня уже ждали Боня и Рустам.

– Серёга не приедет, у него какие-то важные профилактические работы на сервере. – Отрапортовал Рустамка и повел нас к стойке ресепшена.

Получив временные пропуска и прокатившись во внешнем стеклянном лифте до самого последнего

этажа, мы живописной, экстравагантной шайкой, даже не заметив призывные томные взгляды и не оценив длину ног роскошной секретарши, вплыли в зал заседаний. Мелкий, длинноволосый, безумно красивый гей-интеллектуал Бронислав. Смуглый, коренастый, с хитрыми раскосыми глазами, слегка кривоногий и глубоко женатый татарин в тюбетейке – Рустам. И я – породистый статный альфа-самец, с «голубым» отливом. Было на что посмотреть.

Нас ждали. Трое холеных, дорогих мужиков вальяжно расположились в удобных креслах вокруг длинного стола.

– Добрый вечер! – начал я беседу и бодро продекламировал имиджевый текст, забирая инициативу у Рустама. – Компания «БАРС» – экономическая безопасность, анализ внутренней финансовой, коммерческой и кадровой ситуации на предприятии, выявление внешних причин, угроз и воздействий, а также эффективные предложения по решению обнаруженных проблем.

– Очень приятно, – официально кивнул мне сухощавый интеллигент с хищным профилем. – Меня зовут Максимов Сергей Петрович. Владелец, учредитель и генеральный директор медиа-холдинга «Пирамида».

– Захаров Андрей Николаевич, руководитель и главный аналитик компании, – в ответ представился я, – Бронислав Радкевич, математический анализ и бухгалтерия, а также Рустам Сулейманов – наш администратор, менеджер и управленец.

Я посмотрел в сторону друзей. Парни вежливо кивнули.

– Вороновский Сергей, компьютерное и информационное обеспечение – сейчас отсутствует. С ним Вы сможете познакомиться позже.

– Хорошо, – Сергей Петрович расплылся в дежурной улыбке, – представлю и своих компаньонов. Жуков Анатолий Иванович – мой соучредитель и заместитель по общим вопросам.

Указал он на плотного брюнета в стильных очках.

– И наш соратник, идейный вдохновитель и просто хороший друг, – повернул голову в сторону крупного ухоженного рыжеватого блондина владелец холдинга, – Гессон Александр Викторович.

Ух ты! Удар цементного мешка из-за угла по сравнению с испытанным мной шоком стал бы сейчас просто ласковым подзатыльником. Гессон Александр Викторович – отец моих котят.

Я поднял глаза и встретился с мертвым, страшным взглядом родителя рыжиков. И тут же поймал ту тревожную, давно не дающую мне покоя мысль. Слишком заметный автомобиль. Слишком известные братья-близнецы, сыновья слишком знаменитого в городе человека. Серьезного, непростого и смертельно опасного. Который ЗНАЛ. Знал о них, знал обо мне. Знал все. Хотя вины за собой я и не чувствовал, густая тягучая волна паники накрыла с головой, но надо было держать лицо, очень многое сейчас от этого зависело.

Беседа неспешно текла. Господин Максимов уверенно и почти незаметно протестировал каждого из нас на профпригодность и ненавязчиво узнал о нашей личной и трудовой жизни. Я что-то авторитетно отвечал, натянуто улыбался и даже острил. Гессон-старший молчал с каменным лицом и не сводил с меня пустых глаз. Как-то быстро и незаметно моя паника сменилась злостью, и я ответил ему открытым и твердым взглядом, гневно раздувая ноздри и «показывая клыки». Мы минут пять ломали друг друга взглядами, пытаясь найти у противника слабину. Сдаваться он не хотел, а я не мог. А потом господин Гессон нехорошо ухмыльнулся, грозно блеснул чем-то жутким в глубине глаз и, извинившись, покинул нашу теплую компанию.

Рустам, тем временем, плавно перевел разговор в интересующую его плоскость гонораров и вознаграждений, и я смог

немного расслабиться и погрузиться в свои невеселые, хаотично скачущие мысли. Вот почему-то я совсем не сомневался, что эта встреча, скорее всего, была организована не случайно. «Палач» лично прибыл познакомиться со своей «жертвой». И кто здесь был «жертвой» – я знал наверняка.

И вдруг мне стало на все наплевать. Плевать на грозного и всесильного А. В. Гессона, неофициального «хозяина нашего города». Плевать на то, что стоило только этому хозяину повести бровью, и уже через час я буду кормить рыбу на дне ближайшего водоема или червей в малопосещаемой лесной глуши. Плевать на неправильность и преступность наших отношений с его сыновьями. Вот только на самих рыжиков мне было не наплевать, и терять их я не собирался, при этом прекрасно понимая, что все это не просто так и за все придется платить. Но ведь любимых не предают, не продают и не отдают. А Витю и Митю я любил. Таких разных и безумно похожих. И жить без них уже не смог бы.

Митька – неугомонный, любопытный, нетерпеливый и страстный. Ему все и всегда было нужно «вот прямо здесь и сейчас». Он не хотел ждать, забывал думать. Наша «зажигалочка», вспыхивающая ярким жарким огоньком, поджигающая нас с Витькой и провоцирующая на крышесносный секс. Он почти всегда атаковал первым, жадно и требовательно. Практически моментально доводил себя и меня до крайнего возбуждения, чтобы быстрее почувствовать меня в себе. На остром лезвии боли. Желанной боли – что ждал и хотел, не давая нам с Витькой возможности себя нормально растянуть. Сладкой боли, которой он наслаждался не меньше, чем тем удовольствием, которое получал от изощренных ласк брата и моих жестких глубоких толчков внутри своего тела. Его рычащее «Андрей! Давай!» каждый раз напрочь, с хрустальным звоном, разбивало мою цивилизованную хрупкую оболочку и выпускало на волю зверя, укротить, покорить и удовлетворить которого мог только Витька, выматывая меня буквально до бесчувствия. Обычно Митька был первым в очереди за оргазмом, а затем оттраханный и довольный лениво наблюдал за нашими с Витькой акробатическими номерами, смешно комментировал, шалил и безобразничал.

Витька – основательный, изобретательный и чувственный, экспериментатор. Любитель разнообразия, глубины и качества. Он горел долго, ровным и сильным пламенем, раз за разом повышая мою предельную планку выносливости и терпения. Это он приволок однажды к кровати плошку со льдом и игрался кубиками замерзшей воды, охлаждая самые интересные и горячие местечки на наших с Митькой, занятых ну очень интересным делом, телах. Это он, смущаясь и извиняясь, распял меня на постели, привязав шёлковыми лентами к спинке кровати, а потом вместе с пищащим от счастья Митькой долго подводил меня к грани, останавливаясь и... начиная заново. Руками, губами, языком, зубками и собой. Ох и отыгрался же я на обоих, когда ленты на моих руках и ногах все-таки были развязаны. Парни же потом неделю соглашались только на оральные ласки. Это с ним я постигал и совершенствовал искусство римминга и минета. Митьку обычно при таких ласках надолго не хватало, а вот Витя готов был подставляться под мои губы и язык, а потом радовать меня в ответ – вечно.

Мои любимые, самые желанные мальчишки! Оба! Два!

Встреча с клиентами закончилась взаимными пожеланиями удачи и успехов.

Через полчаса неполным составом «БАРСа» мы сидели в любимой кафешки и обсуждали заказ. Но меня сейчас волновал немножко другой вопрос.

– Рустам, откуда заказ пришел? – перебил я фантазирующего на тему «Наша лучшая в мире компания» Боньку.

– Берестов запрос прислал и головой поручился за «Пирамиду», – занервничал Сулейманов, который доверял моей интуиции в вопросах порядочности и честности в бизнесе больше, чем родной матери. – Тебя что-то настораживает?