Как Черномырдин спасал Россию

Башкирова Валерия Т.

Это, однако, было только первое открытие президента. Дальше его ждали другие — еще более удивительные. Следующим открытием стало то, что 35-процентным пакетом акций, как оказалось, глава «Газпрома» управлял не бесплатно. Согласно договору в РАО оставалось 50 % дивидендов по этим акциям. Надо отдать Вяхиреву должное, он управлял акциями очень грамотно. Одни детали соглашения (например, про дивиденды) тщательно скрывались. Зато другими (самим фактом управления 35 % акций) он козырял перед иностранцами на различных переговорах. На первый взгляд, тут козырять особенно нечем: 35 % — это даже не контрольный пакет. Вяхирев мог бы получить в управление и все 40 %, закрепленные в федеральной собственности. Но на самом деле, по данным источников в самом «Газпроме»,

пакет, который Вяхиреву удалось получить в свое распоряжение, был именно контрольным.

Как именно это удалось сделать, точно неизвестно, но имелись две версии. По некоторым сведениям, сразу же после акционирования концерна (1992 год) РАО и его высшие менеджеры приступили к скупке акций через родственные фирмы и к марту 1994 года уже обеспечили контроль над более чем 15 % акций (к 1997 году уже якобы над 20 %). В пользу этой версии в аппарате правительства приводили следующий довод: по уставу РАО «Газпром» владельцы акций, желающие продать свои бумаги, сперва обязаны были предложить их самому РАО. То есть менеджеры РАО имели явное преимущество перед другими покупателями.

Была и другая версия: Вяхирев никаких акций на рынке не скупал. Просто 15 % эмиссии в ходе акционирования были размещены по закрытой подписке среди сотрудников «Газпрома», так что управление этими акциями свелось к «правильному управлению людьми». Вяхирев это умел. Как бы то ни было, присоединив к имеющимся 15 % акций 35 %, Рем Вяхирев сделал пакет контрольным.

Но самое поразительное, что в 1994 году руководство «Газпрома» нашло способ, как впоследствии этот контрольный пакет за собой окончательно закрепить. В договоре говорилось, что по окончании срока доверительного управления РАО имеет право выкупить 30 % своих акций. В сумме, правда, получалось всего 45 %. Но дело в том, что еще 5,2 % в ходе приватизации достались представителям народов Севера, где работает «Газпром». А они сильно зависели от концерна. Так что контрольный пакет все равно набегал.

Надо полагать, продлевая договор, президент Ельцин его не видел. А через три месяца взглянул и воскликнул: «Это грабеж страны!» Об этой реакции президента публично сообщил Борис Немцов. Правда, сам президент публично не высказывался о «Газпроме», но известно: дела естественных монополий (в том числе «Газпрома») Борис Ельцин и Борис Немцов регулярно обсуждали тет-а-тет.

Естественно, в связи с этой работой сотрудники аппарата правительства тоже получили некоторую новую информацию о «Газпроме». И выяснили любопытную вещь. «Газпром» не просто добился разрешения выкупить 30 % своих акций. По договору он получил право выкупить их по номиналу, что обошлось бы РАО примерно в $12 млн. А на внутрироссийском рынке этот пакет стоил $5 млрд. То есть чистая прибыль практически и получалась — $5 млрд без малого. Так вот, эта цифра поразительно совпадала с цифрой из нашумевшей (и опровергнутой) заметки французской газеты Le Monde о личном состоянии Виктора Черномырдина. Причем привела ее Le Monde еще до того, как российское правительство стало раскрывать интимные детали трастового договора. «Видимо, французы все-таки неплохо покопали где-то рядом с договором, — пояснил сотрудник Белого дома. — Только на личности зря перешли. Если быть точным, то вся эта халявная маржа в $5 млрд была не для премьера, а для “Газпрома”».

Несмотря на все эти, казалось бы, жесткие выпады, Рем Иванович Вяхирев сохранял полное спокойствие. И в правительстве, как уже было отмечено, чувствовал себя уверенно. При этом он не скрывал, что пока даже не подготовил своего проекта нового трастового договора. А причина этого спокойствия очевидна: просто контролю Рема Вяхирева над «Газпромом» ничто не угрожало. Ведь указом президента закреплено, что он будет по-прежнему управлять 35 % акций РАО. Плюс до 20 % тоже находились под его контролем. Получался контрольный пакет.

Публичная борьба правительства с «Газпромом» началась 9 апреля 1997 года, когда Рем Вяхирев посетил Думу, где обрушился на кабинет с резкой критикой. В ответ на думский демарш

Вяхирева правительство обнародовало данные о старом своем договоре с ним, по которому председатель правления лично управляет пакетом в 35 % акций «Газпрома», закрепленным в федеральной собственности. Причем полное содержание этого договора оказалось неприятной неожиданностью даже для президента Ельцина.

10 апреля 1997 года премьер Черномырдин ушел в двухдневный отпуск. Воспользовавшись этим, Анатолий Чубайс и Борис Немцов уговорили президента России разорвать трастовый договор с Ремом Вяхиревым по управлению 35-процентным госпакетом акций «Газпрома». Немцов сказал, что акции были переданы РАО без конкурса и бесплатно в доверительное управление, а государство не получило ни копейки от этой сделки. Борис Ельцин подписал указ, лишающий Вяхирева права управления госпакетом. Но, вернувшись из отпуска, премьер блокировал выход указа.

В тот же период во французской газете Le Monde и была опубликована сенсационная заметка о личном состоянии Виктора Черномырдина. Ссылаясь на годичной давности (апрель 1996 года) слушания в палате представителей конгресса США, Le Monde назвала цифру: $5 млрд. Столько стоит пакет акций «Газпрома», которым якобы владеет премьер. В самом конце марта и начале апреля по российской прессе прокатилась волна перепечаток. Госдума потребовала у премьера объяснений. Шеф департамента культуры и информации правительства Игорь Шабдурасулов 2 апреля официально заявил, что акций «Газпрома» у премьера нет вообще.

Как выяснилось, информацию об отсутствии акций у Черномырдина Шабдурасулову предоставил сам Черномырдин. Вряд ли Шабдурасулов проверял эту информацию посредством, например, запроса к реестродержателю РАО «Газпром» — компании «СР-ДРАГа» («Специализированный регистратор — держатель реестров акций газовой промышленности»). Согласно принятым в аппарате правилам, его бы за это уволили. Официально, по уставу «Газпрома», получить у фирмы «СР-ДРАГа» выписку из реестра акционеров мог только владелец минимум 1 % акций РАО, то есть, с учетом цены одной акции ($0,66), обладатель состояния в $155 млн. Существовал и более дешевый способ получить информацию об акционере «Газпрома» — взятка сотруднику фирмы-реестродержателя. Но реестр «Газпрома», в котором числилось более миллиона акционеров, велся в мощной компьютерной системе, где каждое действие пользователя незаметно протоколировалось. Поэтому взяточник наверняка был бы вычислен службой безопасности «Газпрома» (9700 сотрудников).

Однако лезть в реестр за этими сведениями вовсе не обязательно. Дело в том, что сводная информация об акционерах «Газпрома» в 1996 году готовилась дважды: к собранию акционеров (июнь) и к выходу акций в виде ADR на американский рынок (октябрь), как того хотели иностранные аудиторы. И в том, и в другом случае никакого единоличного владельца почти 30 % акций (что соответствовало на тот момент $5 млрд) в реестре не значилось.

Уставный капитал «Газпрома» был разделен на 23 673 512 900 обыкновенных акций номиналом 10 руб. 40 % этих акций были закреплены в федеральной собственности, 33 % в 1994 году разыграны на чековых аукционах среди жителей 61 субъекта Федерации, где имелись предприятия РАО, 15 % принадлежали трудовым коллективам предприятий РАО, 10 % в 1992 году выкупило само РАО «Газпром» по номиналу для продажи в виде ADR, 1,1 % — взнос в уставный капитал АО «Росгазификация», 0,9 % торговались на Владивостокской фондовой бирже.

По данным начальника управления РАО «Газпром» по организации работы с ценными бумагами Эдуарда Иванова, отдельным гражданам и фирмам принадлежали сотые и тысячные доли процента капитала «Газпрома». Например, всему руководству РАО (а это десятки людей) принадлежало не более 0,04 % акций, что соответствовало лишь $6,2 млн. Впрочем, это еще не доказывало, что Черномырдин не имел акций на $5 млрд.

А доказательство намного проще. Напомним, что американцы первымие назвали эту цифру. Тогда акция «Газпрома» стоила лишь $0,1. То есть все РАО оценивалось не более чем в $2,5 млрд.