Как достать босса?
Шрифт:
— Мам, я тебя люблю, — вновь слезы брызгают из глаз, и не только из моих.
47 глава
Александр
Вновь перед глазами появляется заветная надпись «Рябиновка». Я испытываю легкий дискомфорт, подъезжая к населенному пункту. И этому есть причина: вчера вечером мне пришло сообщение от Ирины Анатольевны в мессенджер. Наша переписка была непродолжительной и очень эмоциональной. Я понимаю Ирину, она ушла на сторону Оли, хотя до этого женщина пыталась любыми способами бороться с упрямством дочери, потому что знала о ее несносном характере, как никто другой. Разочарование.
Останавливаю автомобиль у дома Ирины Анатольевны, выхожу и смотрю по сторонам. В зимнюю пору село не такое привлекательное, каким я его запомнил летом. Но даже сейчас, под покровом снега, в нем есть свое очарование. Подхожу к калитке, слышу внезапный лай Тузика. Пес срывается с порога и гребет лапами по скользкой дорожке. Не любит меня этот зверь, с первого дня не любит. И я его понимаю, животные или верные до безобразия, либо же ненавидят до конца свое жизни. Во мне он давно почувствовал плохого. Очень жаль.
— Тузик, окаянный, да что сегодня с тобой?!
На пороге появилась Ирина, она не сразу поняла, то у ворот стою я, она схватила в руку метлу, а я даже невольно прыснул. Не в меня бы ею запустили, ведь в руках женщины, а тем более разгневанной, этот предмет — настоящее холодное оружие.
— Здравствуйте, Ирина Анатольевна, — делаю шаг в сторону, чтобы меня было видно за высокой калиткой, — ваш зверь не рад меня видеть.
— Ох, здравствуй, Сашенька, не заметила, — Ирина как-то теряется и останавливается на полпути к Тузику, который не дает нам нормально поговорить.
— Мам, да что с ним опять случилось?
На порог вылетает взъерошенная Оля, в спортивном костюме, с огромной ложкой в руке. Она сразу увидела меня и не стушевалась, как ее мать, она поставила руки в бока и иронично сказала:
— Северный ветер тебя надул к нам? Или ты выпал из саней Санта Клауса?
— Ольга! — Голос Ирины строгий. — А ну быстро закусила удила и вышла поговорить с человеком!
Оля без лишних слов исчезает за дверью, я же жду, пока Ирина ловко ловит пса и прячет его в летнюю кухню.
— С добром приехал или с чем?
Ирина не приглашает меня в дом, а я ее понимаю: гость незваный. Делаю несколько снежков и бросаю их на дерево, с которого в разные стороны разлетаются воробьи.
— С добром, — улыбаюсь натянуто и вижу, что женщина, сложив руки на груди, внимательно изучает выражение моего лица. — Можете не переживать за счастье своей дочери, все будет именно так, как она этого пожелает.
— Саш, мне очень жаль, но ты
— Конечно, не прав, и я не виню в этом всех и вся, но сердцу не прикажешь. А Оля слушать не желает, считает мой поступок предательством.
— Я бы тоже его таковым считала. Ты же изначально повелся только на картинку.
Жалит словами с самое сердце. Я мог бы много всего наговорить в свое оправдание, выдавить слезу из женских глаз, но не делаю этого. Никто и никогда не поймет меня в тот момент, когда перед моими глазами, словно привидение, появилось прошлое. В пору было рехнуться, оказавшись нос к носу с той, которая была тебе дороже жизни. Я мало думал о правильности в тот вечер, я хотел прикоснуться к девушке, хотел понять, что это не сон и что меня не нужно сразу же прятать в сумасшедший дом.
Мы смотрим друг другу в глаза до тех пор, пока рядом не слышим шаги Оли. Она тепло оделась и вышла поговорить.
— Не буду вам мешать, только поговорите без нервов, — делает упор на последнее слово и хлопает дочь по плечу.
— Еще раз уточнять не стану, каким тебя к нам занесло, да и в дом не приглашу, — начинает вполоборота Оля, а я дернулся, словно от пощечины. Такая же строптивая и отчаянная, не следит за словами.
— Я не для того сюда приехал, чтобы слушать твои остроты, Оля, — мое лицо вмиг становится серьезным, я сразу понял, что добра в этом разговоре ждать не стоит.
— Ты мне ничего не должна, я тебя не удерживаю, после Нового года Марк предложит тебе другую должность. Мне очень жаль, что я стал одним разочарованием в твоей жизни. Но я этого не хотел… не хотел, чтобы все именно так закончилось, Оль.
– Святой Уваров дал Добби вольную?! Небеса надо мной сжалились? — Оля хлопает в ладоши и подносит руки к небу, не скрывая иронии.
— Тебе мало этого? Что еще я должен сделать, чтобы ты успокоилась?
— Чшшш, Уваров, не разгоняйся до критической отметки, все ты правильно сделал, премного благодарна. Вот только долг я тебе отдам, мне не нужны твои подачки.
— Мне не нужны эти деньги, попробуешь их кем-то предать — выброшу, я ясно выразился?
Я впервые взбешен так, что готов в отчаянии наговорить много очень некрасивых слов. Только голос Ирины в голове не дает мне сорваться.
— Давай ты не будешь сейчас мне угрожать, сделаем это рассрочкой, не хочешь получать каждый месяц, отдам всю сумму сразу, как только она появится на моих руках.
— Ты меня плохо услышала?
— Это ты меня плохо услышал. Ты сам заварил эту кашу, вот теперь наслаждайся.
— Делай, что тебе выгодно.
— Непременно. Кстати, твой дружок здесь, раны зализывает, весь белый и пушистый. Я к Марго иду, позвать?
— Мне все равно, — отвечаю, едва совладав со спазмом в горле.
Я не смотрю туда, куда бежит довольная Ольга, а то, что она довольна, могу поклясться. Я продолжаю нервно пинать носком ботинка комья снега, пытаясь побороть шум в ушах. У меня не получается заглушить набатом бьющее слово: это финал. Я в отчаянии. Я проиграл.
Голос Черкасова какой-то непривычный, удивленный. Я не сразу соображаю, что обращаются ко мне.