Как две капли воды

Браун Сандра

Голова Эйвери дернулась как от удара. Она побледне­ла и прикусила нижнюю губу:

– Что ты сказала?!

– Не играй в невинность. Я это все время подозревала, – небрежно бросила Фэнси. – Я даже у самого Эдди спрашивала.

– И что он ответил?

– Да ничего. Ни да, ни нет. Словом, вел себя по-джентльменски. – Грубовато фыркнув, Фэнси направи­лась к двери. – Не беспокойся. Здесь сейчас и без того хватает неприятностей. Я не стану говорить дяде Тейту. Если только ты… – Она круто повернулась и воинствен­но уставилась на Эйвери: – Если только ты не станешь снова крутить с Эдди.

С этого дня он будет спать со мной, а не с тобой. Пока.

Довольная тем, что столь недвусмысленно расставила все точки над "и", Фэнси скрылась в направлении своей комнаты. Одного взгляда в зеркало над комодом в спаль­не оказалось достаточно, чтобы она убедилась, что фи­зиономия ее находится в плачевном состоянии.

Только значительно позже Фэнси задумалась над тем, что во всем доме одна только Кэрол заметила синяк у нее под глазом и разбитую губу, и притом никому ее не выда­ла.

20

По меркам журнала «Прекрасный дом» квартира Вэна Лавджоя была истинным кошмаром.

Он спал на узком матрасе, установленном на кирпичи.

Остальная мебель была ничуть не лучше – с «блошиных» рынков и дешевых распродаж.

С потолка свисала пыльная глиняная пината – кукла, в которой обычно прячут подарки для детей. У пинаты было лицо Элвиса Пресли.

Этот сувенир он привез из Нуэво Ларедо. То, что на­ходилось внутри – несколько килограммов марихуа­ны, – осталось лишь в воспоминаниях. Пината была единственным украшением квартиры.

Больше в комнатах ничего не было, только видеокас­сеты. Они и аппаратура для записи, монтажа, просмотра были единственными ценностями, вернее, им-то просто не было цены. Оборудование у Вэна было получше, чем во многих небольших студиях видеозаписи.

Видеокаталоги валялись повсюду. Он подписывался на все и ежемесячно просматривал их в поисках фильма, ко­торого у него еще не было или которого он не видел. Поч­ти все, что он зарабатывал, уходило на пополнение видеотеки. Его коллекция не уступала собраниям видеопрокатов. Он изучал режиссуру и кинематографические приемы. Вкус у него был достаточно эклектичен – ему нравились Орсон Уоллес и Фрэнк Капра, Сэм Пекинпа и Стивен Спилберг. Его завораживало движение камеры – неважно, был ли снят фильм на черно-белой или на цвет­ной пленке.

Кроме художественных фильмов, в его собрании были сериалы и документальные ленты, не говоря уж о каждом метре пленки, снятом им за всю его жизнь. Всем было известно, что если нужны были материалы о каком-то событии и нигде ничего нет, то надо спросить у Вэна Лавджоя из «Кей-Текса» в Сан-Антонио, уж у него-то наверняка найдется.

Все свободное время он смотрел видео. Сегодня его ин­тересовал материал, отснятый им несколько дней назад на ранчо «Рокинг-Ар». Он передал пленки «МБ продакшнз», но только после того, как сделал копии для себя. Он не мог знать заранее, что из снятого окажется ценным или полезным годы спустя, поэтому делал копии со всего.

На «МБП» писали сценарий, монтировали, подбирали музыку, готовили закадровый текст – делали готовые сюжеты. К моменту выхода операторская работа Вэна была нужным образом прилизана и срежиссирована. Это его не волновало. Работа

сделана, деньги получены. Его интересовал необработанный материал.

В Тейте Ратледже было что-то харизматическое – и перед камерой, и без нее. Красив, богат, уверен в себе – олицетворение успеха. Таких людей Вэн презирал из принципа. Но если бы Вэн был избирателем, этот парень получил бы его голос – умеет стрелять с бедра. Он не вешал лапши на уши, даже если приходилось говорить не то, что от него хотели услышать. Выборы проиграть он мог, но не потому, что был недостаточно честен.

Вэн не мог отвязаться от ощущения, что что-то не в порядке с ребенком. Девочка была достаточно хорошень­кой, правда, Вэн считал, что дети мало чем отличаются один от другого. Обычно его не приглашали снимать детей, но когда ему приходилось это делать, он знал по опыту, что им надо пригрозить или задобрить их, чтобы они успокоились, вели себя как следует и помогали рабо­тать, особенно если требовалось сделать еще дубль.

Дочка Ратледжа была другой. Вела себя тихо, никаких штучек не выкидывала. Она вообще ничего не делала, если ее не просили, а когда просили – двигалась, как за­водная кукла. Какой-то реакции от нее могла добиться только Кэрол Ратледж.

А от нее Вэн просто не мог отвести глаз.

Снова и снова он пересматривал эти кассеты, снятые на ранчо и в тот день, когда она вышла из больницы.

Эта женщина знала, как держаться перед камерой. Надо было работать с девочкой и с Ратледжем, но не с ней. Она была естественна, всегда поворачивалась к свету, инстинктивно смотрела в нужную сторону. Казалось, она заранее знает, что он собирается делать. Ее лицо просило крупных планов. Тело ее двигалось свободно, в нем не было напряжения, столь обычного для непрофессионалов.

Она и была профессионалом.

Ее сходство с другой профи, которую он знал и с кото­рой работал, наводило на идиотские мысли о привидени­ях.

Много часов просидел он перед экраном, пересматри­вая кассеты и изучая Кэрол Ратледж. Он был убежден в том, что каждый раз, делая неверное движение, она делала это нарочно, как будто понимая, что работает слишком хорошо, и желая это скрыть.

Он вынул кассету и вставил другую, снятую так, чтобы можно было просмотреть ее в замедленном темпе. Эта сцена была ему хорошо знакома. Они шли втроем по зе­леному лугу. Ратледж нес дочку на руках, жена шла рядом. Вэн построил кадр так, что солнце постепенно уходило за ближайший холм, освещая в конце только силуэты. От­личный эффект, подумал он, просматривая пленку уже в который раз.

И тут он наконец увидел! Миссис Ратледж повернулась к мужу и улыбнулась ему. Дотронулась до его руки. Его улыбка стала напряженной. Он отодвинул руку – едва заметно, но достаточно, чтобы избавиться от супруже­ской ласки. Если бы не замедленный темп, Вэн бы и не заметил этого.

Он не сомневался, что при монтаже этот кадр вырежут. Ратледжи будут выглядеть как Оззи и Харриет. Но в этом браке что-то не так, и с девочкой что-то не так. Что-то прогнило в Датском королевстве.

Вэн был по натуре циником. Его не удивило, что это супружество не так уж безоблачно. Он полагал, что все браки таковы, и на это ему было наплевать.