Шрифт:
Арбайтенграунд. Январь, 1919 год.
глава 1
Ровно одна марка. На сорок пфеннигов больше, чем в прошлом месяце.
Он долго смотрел на почти пустую банку, и слёзы его бесшумно катились по щекам, падали на ковёр.
Как говорила мама: мужчины – настоящие, смелые мужчины, – не плачут, и он всегда старался следовать этому примеру. Но сейчас он поставил
Ровно одна марка… Опять занимать у сестры, которая, похоже, не получит подарка на этот день рождения. Может, попросить Адольфа Коппа, её мужа, купить один лишний подарок и подарить ей якобы «от брата, который не смог приехать по работе»?
Ну, нет, это не красиво.
Зазвонил телефон, и он вздрогнул, вытер слёзы рукавом и взял трубку.
– Да?
– Привет, Марк, как дела? – сказал Клаус.
Маркус откашлялся.
– Более-менее…
– Ты придёшь сегодня?
– Да… Да, приду.
– Я тоже. Эх, Давид сказал, что у него важная новость, интересно послушать.
Маркус издал сдавленный смешок.
– Да уж…
– С тобой точно всё хорошо?
– Да… просто мне сейчас неудобно говорить.
– А, прости. Тогда до вечера.
Он положил трубку. Маркус на минуту задумался и набрал другой номер – фирмы по заготовки древесины, где всем заправлял Адольф. Трубку взял секретарь, затем по просьбе передал её Адольфу, и Маркус услышал его немного хриплый голос:
– Да?
– Ал, ты занят?
– Это ты, Марк? Говори.
Ком подступил к горлу, и он поднёс кулак ко рту.
– Что случилось, Марк?
– Да нет… попозже скажу…
– Что, опять?
Слёзы брызнули из глаз, и Маркус громко всхлипнул. Адольф намёк понял.
– Сколько у тебя?
– Одна… марка.
Вздох.
– Ладно, десть марок по почте пришлю…
– Не… надо.
– Господи, тогда зачем ты мне звонишь? Что ты от меня хочешь?
Маркус высморкался.
– Я не знаю, извини. Я проживу как-нибудь, но только Люизе… подарок…
– Да ладно тебе, с этим подарком.
– Но я так хочу её поздравить, Ал! Не за твой счёт, а сам!
– И?
Маркус перевёл дух.
– У тебя пока нет свободных мест? Я хочу работать у тебя.
– Извини, но нет свободных.
– Даже уборщик?
– А это тебе зачем? Всего-то по полторы
– И что? По утрам почта, потом уборщик – где-то по три-четыре марки в месяц, в общей сложности.
– На уборщика ты можешь пойти, будешь тогда коридоры мыть… Но ты потянешь?
– Надо будет – потяну.
– Хорошо, тогда встретимся в понедельник.
глава 2
Наступило шесть часов, и Маркус опять опоздал – сэкономил на транспорте, а пешком идти почти час. Он поднялся на крыльцо старого здания ресторана и постучался. Ку, самый молодой член клуба, только недавно поступивший в университет, открыл дверь.
Не смотря на разницу в возрасте от семи до десяти лет, все общались в клубе свободно, как братья.
– Ну наконец-то! Давид ещё не начал, проходи.
Этот ресторан принадлежал брату Давида, и он позволял ему использовать по субботам здание как место для сбора клуба «Новая страна – новая жизнь», численностью в двенадцать человек.
В помещении было светло; горел камин, а газовые рожки ярко освещали столы. За самым большим столом, что возле стены, собрались практически все; те, кому не хватило места, пододвигали стулья. На самом большом сидел Давид – тридцатилетний еврей, владелец магазина вин.
Он сидел во главе стола, и, увидев Маркуса, кивнул: мол, присаживайся. Маркус сел возле Клауса, и они пожали руки.
Давид откашлялся.
– Что ж, джентльмены, у меня для вас есть известие: неделю назад ко мне заглянула одна леди, которая назвала себя фрау Барбел Розенберг, глава КДФ – Клуба Движения Феминисток.
– Что, – сказал лысый мужчина, которого все здесь звали Яйцом, – феминистки и до нас дошли?
– Ну-с, сейчас же ведь рассматривается закон о праве женщин голосовать, так что… Так вот, она – подруга моей сестры, и, узнав от неё про наш клуб и влияние каждого члена в нём на общество, пришла ко мне. Она хочет, чтобы мы провели собрание – каждый из нас должен выступить с лекцией о пользе этого закона и его влияния на нашу жизнь…
– А нам что это даст? – сказал Яйцо.
– Не перебивай, Ганс. Фрау Розенберг сказала, что даст нашему клубу сумму в размере 24000 марок!
Клаус присвистнул, Маркус резко выпрямился и насторожился. Давид выдержал паузу и продолжил:
Конец ознакомительного фрагмента.