Как истинный джентльмен
Шрифт:
Когда приехала Кейт, она сразу же узнала драгоценности.
— Давно пора, — сказала она Грейс, усевшись рядом с ней в экипаже. — Не представляю, как он вырвал эти аквамарины из рук своей матери. Дракон все еще жив, или ему пришлось застрелить ее, чтобы добыть камни?
Грейс спокойно улыбнулась. А Кейт нахмурилась:
— Даже аквамарины не могут компенсировать такое вопиющее отсутствие внимания.
— Согласна, — кивнула Грейс, надеясь, что ее голос звучит радостно, — но эти вещи не повредят.
Впервые она была рада очутиться на балу, словно
— Осторожно, пираты!
Кейт резко повернулась, как бы предупреждая об опасности.
Грейс посмотрела на обеих сестер, но те внимательно изучали толпу.
— Пираты?
— Да, — сдавленно ответила Кейт. — Сейчас ты их увидишь.
Грейс проследила за взглядом Кейт и сразу увидела мать Диккана, стоявшую в дальнем углу гостиной. В бледно-желтом платье у нее был такой вид, словно она страдала несварением желудка. Рядом с ней была ее молодая копия, светловолосая, голубоглазая ледяная скульптура, переполненная презрением.
По телу Грейс пробежала дрожь.
— Это жена твоего брата?
Кейт склонила голову, и на ее лице появилось удивление.
— Да. Ее зовут Глинис. Ты все поймешь, когда я скажу, что она племянница леди Ивлин и та сама устроила ее брак с Эдвином. К счастью, Глинис ему прекрасно подходит. Два на редкость высокомерных существа. Мы никогда не поймем друг друга.
Кейт поправила бриллиантовый браслет.
— Иногда я люблю подлить масла в огонь. Эдвин заявляет о своей готовности защитить имя Хиллиардов. И даже угрожает мне ссылкой.
Грейс пристально взглянула на нее.
— Но ты ведь герцогиня. Он не может заставить тебя уехать.
— Думаю, может, — беспечно ответила Кейт. — В конце концов, он герцог и глава моей семьи.
Грейс не знала, что и подумать. Если уж судьба Кейт висела в этом обществе на волоске, а она ведь была герцогиней, то какой шанс может быть у дочери солдата?
— Но Диккан ведь тебя защитит? — инстинктивно спросила Грейс.
Кейт улыбнулась:
— Конечно, он постарается. Правда, Диккан?
— Да, — раздался голос Диккана за спиной у Грейс. — А о чем речь?
Грейс показалось, будто из ее легких выкачали весь воздух. Как она могла не почувствовать его приближения? Он стоял позади, от него исходил жар, как от пылающей печи, и по телу Грейс пробежала восхитительная дрожь.
Кейт рассмеялась:
— Не дать моей семье утащить меня в цепях в темную башню.
Диккан вздрогнул.
— Полагаю, мы снова удостоились знаменитого свирепого взгляда членов семейства Хиллиардов.
— Боюсь, все намного хуже, — спокойно заверила его Кейт. — Думаю, твоя мать только что заметила аквамарины.
Даже не взглянув в сторону матери, Диккан повернулся к Грейс:
— Эти камни созданы для тебя, дорогая. Помни об этом.
Как он красив, подумала она, глядя на него. Парадный костюм идеально
А его глаза… Пепельно-серые, с голубым ободком. Такие глаза должны были быть у знаменитого психолога Месмера, проводившего свои эксперименты. Тогда он мог бы заставить людей делать все, что угодно.
— Я лишил тебя дара речи, моя Грейс? — спросил он, лениво улыбаясь. — Так тебе понравились мои маленькие побрякушки?
Грейс с трудом сдержала дрожь волнения от прикосновения Диккана.
— Ты сам прекрасно знаешь. Они великолепны. Благодарю тебя и твою прабабушку.
— Не забудь мою мать, потому что она выпустила их из рук прежде, чем мне пришлось бы причинить ей вред.
Возможно, подумала Грейс, именно поэтому старая ведьма стала угрожать ей. Ожерелье. Спасет ли оно, как заветный амулет от грозящих опасностей? К несчастью, оно не могло сделать угрозы матери Диккана менее серьезными. Или вернуть Эпону. Или помочь защитить Грейс от катастрофы два часа спустя, когда она вынуждена была слушать, как ее сосед, поедая черепаховый суп, рассуждает о «недостойных» бедняках.
Барон Хейл был низкорослым человеком лет пятидесяти, похожим на лягушку, — с выпученными глазами, мясистым лицом и рыхлым телом, от которого исходил слабый запах сточной канавы. Грейс было трудно получать удовольствие от подаваемых блюд, сидя так близко от него. Ситуация стала невыносимой, когда он принялся рассуждать о необходимости положить конец растущим в стране беспорядкам.
Пока речь шла о хлебных законах и луддитах, Грейс еще могла сдерживаться. Некогда барон обратил свой гнев на вернувшихся с войны солдат, она поняла, что ее терпение не безгранично.
— Молодец Сидмаут, — заметил барон, отправляя в рот зеленый горошек. — Знает, как сдерживать чернь. Если бы ему только удалось как-то справиться с этими солдатами, наводнившими улицы.
Грейс пыталась сохранять спокойствие.
— Но им некуда идти.
— Ну почему же? Им следует честно трудиться, а не шляться по улицам, клянчить милостыню или грабить достойных людей.
— Они честно трудились, сэр. А мы им не заплатили.
Барон раздраженно запыхтел:
— Не говорите глупостей. Они получили то, что заслужили. Правительство не может тратить деньги на каждого солдата, жалующегося на свою судьбу. Я бы посоветовал им наконец-то заняться делом, как все мы.
— Прекрасно, — ответила Грейс, не в силах сдержаться. — Вчера я встретила солдата без рук. Какую работу вы можете ему дать?
Хейл закипел от гнева:
— Мадам, вам не следует говорить о вещах, в которых вы ничего не смыслите! Даже Веллингтон называл этих людей отбросами. Они не заслуживают лучшего.