Как Из Да?леча, Дале?ча, Из Чиста? Поля...
Шрифт:
Сколько дней прошло, кончились сказки. А длинной, однообразной дороге не было конца. Не было и уверенности, что они избрали правильный путь, что им не придется вернуться в Ростов и начать все сызнова...
Лес кончился. Дорога, по которой они ехали, спускалась вниз и терялась в чистом поле, раскинувшемся на много верст. Травища взросла лошадям по брюхо, еле проехать. Тут, видать, что конный, что пеший, редко бывали, потому как окромя чуть заметной прогалины в пышной зелени, ничем путь не обозначился. Да и той вскоре наскучило в одиночку, остановилась, и разбежалась
– Ну, что делать будем?
– Алешка спрашивает.
– Куда бедным молодцам податься?
– На Кудыкину гору, - Еким буркнул.
– Осмотреться надобно. Какая дорога больше повыбита, ту и выбрать.
– А ежели одинаково?
– А ежели одинаково - жребий метнуть. Не обратно же поворачивать...
Спешились, осматриваться стали. Только без проку все. Может, прежде и были тут дороги хорошие, а сейчас - заросли. Какие тебе тут следы, посреди травы? Даже ежели и есть, чтоб разглядеть, скосить ее надобно. Ну так не мечами же махать... Бродят туда-сюда, ногами по земле шваркают, руками разгребают, - только время теряют. Зато коням раздолье - и отдых, и пастбище.
Тут-то Еким и грохнулся. Зацепился за что-то в траве, и грохнулся. Звону, правду сказать, не много было, потому как аккурат в зелень упал. Помянул что-то, кулаком под собой стукнул - твердо. Рукой поводил, Алешку зовет.
– Чего еще?
– недовольно бурчит тот. Как и не бурчать - потревожили мошкару, лезет, куда ни попадя, и ничем-то ее не одолеть. Под доспех уже, небось, столько набилось, тяжелей железа будет. Надо побыстрей отсюда выбираться. К речке какой-нибудь, к ручью. Ополоснуться, в теньке полежать. Любую дорогу выбрать, лишь бы побыстрей.
– Чего у тебя там?
– Не пойму что-то, - Еким отвечает.
– Плита вроде каменная... Подсоби.
Чудно это - плита каменная посреди поля. Кому она здесь понадобилась? Елозят по ней, траву обдирают. Счистили, смотрят - и впрямь плита. Грязью только заляпанная, да зазеленела кое-где. В рост человеческий, и обтесана неровно. Если вообще обтесана, а не камень простой, хоть и необычный. Ежели шишку на две части вдоль распластать, похоже будет.
– Может, есть тут чего?
– Алешка спрашивает. Он, глядевши, про свой камешек вспомнил.
– Подымем?
– Ну, давай, попробуем, - Еким отвечает. Он и сам на плиту дивится.
Зашли с того конца, который поострее, ухватились и ну корячиться. Морды раскраснелись, вширь раздались, того и гляди шеломы соскочат. Ворчат, бурчат, и так зайдут, и эдак, - ничего у них не выходит. Как лежала плита, так и лежит, даже не шелохнулась. Так и пусть лежит себе, - нет, раззадорились. Что ж это за молодцы такие, коли камень с места подвинуть не могут? Кряхтят, порты трещат, ан все без толку. Только замаялись. Ан, все равно: врешь, сдюжим!.. У каждого с собой веревка на седле имеется, обвязали камень
Тут-то Алешка и приметил, на камне - словно резьба какая имеется. Только разглядеть ее трудно - позаросла.
– Погоди-ка, - Екиму говорит, - я его поскребу маленько. Чудится мне, начертано тут что-то.
– А ты, никак, по писаному разбирать умеешь?
– не поверил тот.
– Может, и умею, - Алешка отвечает, а сам нож достал и зелень счищать начал.
Хотел было Еким ему помочь - не позволил. У тебя, сказал, рука тяжелая, ты тут все пособьешь. Не надо - так не надо. Отошел в сторонку, чтоб не мешать, смотрит, и впрямь узор на камне обозначился.
Сколько прошло, дочистил Алешка сверху донизу, взял мех с водой и плеснул на камень. Тут уж узор ясно виден стал: черточки, кружочки, завитки всякие; бегут от края до края, полосами, одна под другой. Алешка же пальцем ткнул, водит им по поверхности, и бормочет себе под нос.
– Ну, чего там?
– не утерпел Еким. Видать, и вправду товарищ его черты разбирать умеет.
– Погодь, не торопи, - Алешка отвечает.
Добрался до низу, встал, снова пальцем водить начал. А как в третий раз поднялся, так шелом снял, чтоб в затылке почесать сподобнее было.
– Ну?
– Ну, ну... Не простой это камень, указательный. Сказано на нем, что три дороги тут имеются. Первая-то дороженька - во Киев-град, вторая - во Чернигов-град, а что третья-то - ко морю синему, ко камешку ко серому, ко бережку ко крутому, на тихи вешни заводи...
– Вот-вот, нам как раз в Киев и надобно. Это какая же из них?
– Про то не сказано...
– Как так - не сказано? Какой же он тогда указательный, коли не сказано?
– А такой, что тут стрелки начертаны, указательные. От того и указательный.
– Ну, и какая стрелка в Киев указывает?
– А я знаю?.. Я их ненароком соскреб, пока чистил...
Екима словно молоньей пробило. Это ж надо, сколько намучились, этакую глыбу из земли вывертывая, а он взял - и соскреб. Взять Алешку, запихнуть в яму, камешком сверху привалить, да и домой. Или того лучше: дать камешком по башке, чтоб по самую макушку вбить, а потом - все одно: привалить сверху, и домой...
– Тут про Чернигов вырезано, - Алешка снова пальцем по камню елозит.
– Не знаешь, часом, где это?
– Не бывал...
– То есть, так выходит, что две дороги в города ведут, и только одна - к морю синему. Нам только на нее и не попасть, она нам без надобности. Ежели в Киев попадем, хорошо, а ежели в Чернигов - дорогу спросим.
– Не, - Еким говорит, - в Чернигов нам тоже не надобно.
– Это еще почему?
– Алешка удивляется.
– Разве не слыхал?
– и начал Еким припевать:
...Как во Чернигове-то вина всё заморские,
Заморские вина всё заборчивые: