Как изгибали сталь
Шрифт:
– "Офицеру теперь одно дело осталось - солдату угождать. Верить ему не можем, жалеть его не за что, а угодит ли с непривычки - очень еще не знаю".
Это надо помнить каждому офицеру. Любые революционные потрясения слово в слово повторят все то, что мы уже проходили в начале двадцатого века. Другого призвания у офицера, как "слуга царю, отец солдатам" нет и не будет.
Всякое послабление в исполнении воинских Уставов грозит перерастанием в анархию и новым 1917 годом. А от некоторых наших демократов и коммунистов, засевших в Думе, вполне можно ожидать нового приказа N 1 об отмене воинских приветствий и
России, где белыми будут патриоты России, а красными те, кто уже был красными, кто разворачивал красный террор и массовые репрессии в отношении русских людей, не согласных с ними. Сколько волка ни корми морковкой, он все равно в лес смотрит. Куда большевика ни целуй - всюду ж…па.
Есть у меня мысли добавить в эту книгу отдельную главу о природе русско-советского-русского офицерства. Я представляю, какой мохнатый вой взнесется в небо от тех, кто каждое утро достает билет с
Лениным, бьет поклоны портрету Сталина с лампадкой и как заклятия произносит молитву: "Партия - ум, честь и совесть нашей эпохи.
Учение Ленина-Сталина сильно, потому что оно верно. Верной дорогой идете товарищи. Наше дело правое - мы победим". Кого? Вот главный вопрос.
В. Маяковский о них еще в 1923 году писал:
"Чье сердце октябрьскими бурями вымыто, кому ни закат, ни моря револицые, тому ничего, ни красот, ни климатов, не надо - кроме тебя,
Революция."
Новые большевики хотя и отличаются от прежних своей респектабельностью, государственными "мерсами" и "ауди" с мигалками, имеют больше опыта, чем их прародители, но сущность их не изменить ничем. Эти покажут себя постепенным сворачиванием новой экономической политики ликвидацией класса эксплуататоров в городе и в деревне, проведением новой Великой культурной революции и воспитанием человека коммунистического общества.
В нашем юношестве "мы ехали шагом, мы мчались в боях и "Яблочко" песню держали в зубах. Дан приказ ему на Запад, ей в другую сторону.
Уходили комсомольцы на гражданскую войну. Каховка, Каховка - родная винтовка. Горячая пуля лети! Иркутск и Варшава, Орел и Каховка - этапы большого пути. Ты прости, прости, прощай! Прощевай пока, и покуда обещай не беречь бока. Не ныть не болеть, никого не жалеть.
Пулеметные дорожки расстеливать, беляков у сосны расстреливать. Так бей же по жилам, кидайся в края, бездомная молодость, ярость моя!
Чтоб звездами сыпалась кровь человечья, чтоб выстрелом рваться
Вселенной навстречу, чтоб волн запевал оголтелый народ, чтоб злобная песня коверкала рот. Нам нож - не по кисти, перо - не по нраву, кирка - не почести, и слава - не в славу. Мы ржавые листья на ржавых дубах…".
М. Светлов, Э. Багрицкий, В. Маяковский, В. Луговской. Прекрасные поэты. Каждый по-разному воспринимал свою эпоху. И, если бы мы исключительно серьезно, вдумчиво читали или слушали эти стихи под аккомпанемент теории об обострении классовой борьбы в развитом социалистическом обществе, то из нас бы вышли яркие представители той эпохи, типа нынешних коммунистов, которые ходят с завернутой назад головой в черных очках и мечтают о возврате в 1937 год, чтобы посчитаться с нынешними выразителями демократических
На формирование личности огромнейшее влияние оказало кино. Мы ходили в кино всей семьей. Будучи постарше ходил в кино один или с приятелями. Как сейчас дословно помню фильмы "Чапаев", "Щорс",
"Суворов", "Кутузов", "Нахимов", "Адмирал Ушаков", "Корабли штурмуют бастионы", трилогию о Максиме с Б. Чирковым в главной роли, "Сорок первый" Г. Чухрая о трагической любви красноармейки Марютки и гвардейского поручика Говорухи-Отрока, и великое множество фильмов, которые были событиями в нашей культурной жизни и не проходили мимо внимания как современные американские боевики.
Наши режиссеры действительно воспитывали людей в духе любви к своей Родине, гордости за принадлежность к великому государству и заставляли думать о том, что эпохальные события и отдельные события являются чьей-то судьбой, горькой или сладкой, внутренне говорили - не трогайте, не бейте, поймите, простите, пожалейте других людей.
Глава 3.
Перед окончанием школы я собрал группу добровольцев для поступления в инженерное училище в городе Пермь, в соседней области.
Прошли комиссии и собеседования. Все годны по здоровью и полны энтузиазма учиться. О нас стали говорить во всех школах: "Смотрите, какие патриоты". Желающих прибавилось, но необходимая группа была уже набрана. Откуда мне было знать, что сыну председателя одного совета захотелось тоже побыть в центре внимания. Почетным людям у нас всегда почет. Одного из команды надо отчислить. А кого? Конечно, сына рабочего. За него заступиться некому. Вызвали меня в военкомат и говорят:
– Знаешь, какая досадная штука получилась? Есть твердое требование в военные училища направлять только тех, кому на первое сентября исполнилось 17 лет, а ты родился 6 сентября. Извини, не можем послать тебя в инженерное училище. Есть, правда, пограничное училище в Алма-Ате, там требования не такие строгие. Если желаешь, направим туда, а так - жди еще год, пока не исполнится 17 лет.
Куда деваться, конечно, согласился. О причине поворота в моей судьбе я узнал много позже. Будучи уже майором приехал в отпуск и во время постановки на учет в военкомате обратил внимание на одного старшего лейтенанта, личность которого мне показалась очень знакомой. Действительно, это оказался бывший делопроизводитель-сверхсрочник, который и направил мою жизнь по другому руслу.
– Извините, товарищ майор, думал, вы меня не узнаете. Мне приказали поговорить с вами, офицерам было стыдно говорить из-за того, что вы были инициатором поступления, а вас пришлось исключить из команды. Все офицеры внимательно следят за вашей службой по вашим приездам в отпуск и радуются, что вы здорово обогнали ваших друзей-инженеров в служебном продвижении. Успехов вам и не держите на меня зла. А тот человек не поступил, съездил, прокатился и вернулся домой.
Бывший сверхсрочник уволился в запас в звании майора, и мы до сих пор поддерживаем с ним дружеские отношения.