Как изгибали сталь
Шрифт:
Четвертым ушел третьекурсник одного из престижных университетов в западной части страны. Чем его сманили-заманили, он нам не говорил, да это и не так важно. И он поехал на два года в Забайкалье рядовым.
Пятым был мальчик из порядочной еврейской семьи в Черновцах.
Конечно, там стоит пограничный отряд, пограничные офицеры - женихи первый сорт и Боря тоже решил поблестеть офицерскими погонами.
Парень отличный. Но попасть в училище КГБ при СМ СССР с пятой графой в документах это было - чудо. Возможно, что его приняли за молдаванина. Может кто-нибудь скажет, сколько молдаван проживало
Черновцах в 1967 году и сколько проживает сейчас. Погрешность будет предсказуемая. Его мама всегда повторяла: "Наш Боря из нормальной еврейской семьи и вдруг пошел в пограничники, чтобы задержать на границе наших родственников. Ой, горе мне!". И ее можно понять. Боря честно проучился три курса. В классе он сидел на первом столе сразу у входа в аудиторию и преподаватель спецподготовки, подполковник с лошадиной фамилией, соответствующей фамилии внешности, с кулаками с голову жеребенка, но добрейшей души человек, кто об этом не знает, тот при встрече с ним отдаст все и еще сдунет несуществующую пылинку с костюма, всегда заканчивал свои занятия одинаково и мы все ждали ее как финальную сцену в "Ревизоре" русского писателя Н.В. Гоголя:
– Так что, Борис Михалыч, допустим мы, чтобы проклятые империалисты безнаказанно ходили через наши советские границы?
– громко говорил подполковник и стучал огромным кулаком по столу Бори.
Съежившийся в комок Боря тихо отвечал:
– Не допустим, товарищ подполковник.
– Вот то-то. Дежурный, занятие окончено.
– Встать, смирно!
– Вольно, перекур.
– Ну, чего он ко мне прицепился? Каждый раз одно и тоже.
Как ему объяснишь, что все лихорадочно искали повод.
И повод нашелся. На офицерской стажировке в Забайкалье (о нем особо) застава Бори разгружала ящики из вагона, пришедшего из
Монголии. Что за ящики, никто не знал. Сказали, что это спецгруз и попросили быть осторожнее с ним. Но где вы найдете такого советского солдата, который бы при слове "тайна", "спецгруз" остался равнодушным. И такой солдат не нашелся. Ящики были не тяжелые и поэтому один из них аккуратно треснули об рельс. Оттуда посыпались авторучки северо-корейского производства. В эпоху тотального дефицита такая ручка приравнивалась к позолоченному "Паркеру", корпус которого затейливо расписан алмазным резцом. Один ящик
"скоробчили", на учебной заставе 30 человек, потом кореша на других заставах, сунули курсанту авторучку, нашли вот, вам еще учиться, а мы и карандашом письма домой напишем. Но фраера всегда губит жадность. О пропаже ящика доложили, почти все ручки собрали и одна лежала на Бориной тумбочке в палатке. Ох, и не лежала у меня душа к
"данайцам, дары приносящим". Кто все организовал? Товарищ курсант приказал. Все в один голос говорят. Как в 1917 году. Бедные разнесчастные, что поделаешь, если без пяти минут офицер приказывает. Всем была ясна подоплека, но что поделаешь, если человек с пятой графой. Отправили служить в Забайкалье, только в другой отряд, где уже служили три еврея - начальник отряда, старший инструктор политотдела, врач медсанчасти и четвертый Боря. А нам объявили, что Боря совершил акт международного терроризма и за это отчислен из училища рядовым в погранвойска. Служил он недолго, три
Последний раз видел его в 1976 году, незадолго до окончания академии, мы группой летели в Петропавловск-Камчатский, все в гражданке и вдруг Боря с женой. Рад до невозможности, а мы задержаться не можем, несемся с рюкзаками, только успел сказать:
"Боря не волнуйся, свидимся". Свидеться не пришлось, но меня так неназойливо спрашивали, что хотел от меня этот человек в аэропорту.
Ответил: обознался.
А Забайкалье интересное место. Туда испокон веку ссылали самые лучшие умы России и от нас уезжали не самые плохие люди.
Избирающий военную стезю человек должен помнить, что армия есть инструмент политики и все атрибуты военной службы - особое положение, чины, должности, награды - превращаются в ничто, если ты проявил несогласие с политическим руководством. Лишиться всего в расцвете сил - трагедия для каждого человека, а в российской политической системе это обыденное дело в период господства КПСС и в настоящее время с созданием единой господствующей партии, без членства в которой нельзя будет занять какой-либо руководящей должности.
Плохо, когда к руководству частями и соединениями приходят командиры, отдающие приказы, не заботясь о том, как подчиненные будут их выполнять. Приказ отдать легко, а обеспечить и организовать его выполнение очень трудно. Для этого надо быть действительно отцом-командиром. Инициатива военнослужащих, а иногда и незаконные их действия для выполнения таких приказов создают этому командиру славу жесткого руководителя, способного выполнить задачу в немыслимых условиях. Он без колебания отдает приказ - взять высоту, а как взять, такого командира не касается. Не возьмешь - будешь расстрелян. Взяли высоту - хороший начальник, обеспечил. Не взяли - вали все на подчиненного. Это самая опасная категория начальников-карьеристов, которых, увы, немало в наших Вооруженных
Силах.
Принцип - "бей не числом, а умением" применим только во время партийно-политических мероприятий, а как возникает обстановка - так приказ выполнить любой ценой. Как вспомню ветеранскую песню, - "А нам нужна одна Победа, мы за ценой не постоим", - дрожь по телу пробегает. Сколько лет как война закончилась, а все пытаются взять не умением, а числом. По последним расчетам, наши потери в соотношении с потерями Германии в Великой Отечественной войне соотносятся как 3,5:1. Нам нужна Победа, но не такой ценой. И этому должны учить в училище.
История военного искусства сводилась к изучению походов
Ганнибала, греческим фалангам, римским легионам, изгнанию Наполеона из пределов России, сражений Великой Отечественной войны, начиная со сражения под Москвой и сразу курско-орловской битвы.
Много уделялось внимания примерам самопожертвования воинов -
Гастелло, Таллалихина, Матросова, Карбышева. И нас учили по тем старым меркам, когда победа достигается по принципу - "пуля - дура, штык - молодец". Для необученной армии принцип применим, а в армии хорошо обученной, хорошо вооруженной каждый солдат является снайпером и в штыковую атаку идет только в крайнем случае, когда положение уж совсем безвыходное.