Как кошка с собакой
Шрифт:
Макс почувствовал, что у него дергается щека.
— Когда ты меня откуда вытягивала?
— Да постоянно! Сколько с меня?
— Нет, ты пример приведи, хоть один…
— А где Лиза? Опять упустил.
Максим едва не выругался в голос. Шустрая дочка успела не только освободиться от его хватки, но и затеряться в толпе.
— И ты хочешь, чтобы я тебе деньги доверила? Ты за собственным ребенком уследить не можешь! Иди ищи быстро! Да пакеты оставь, я посторожу.
Наблюдая, как Макс суетливо движется вдоль рядов, Ольга пожаловалась торговке:
— Вот
— Повезло, — согласилась торговка, но с каким-то странным оттенком в голосе.
Утром 18 августа муж, несмотря на отпускное время, поднялся рано. В этом не было ничего удивительного — последние две недели он стал какой-то нервный, приставал к Оле с требованиями снять деньги и постоянно держал телевизор включенным.
Но сегодня он превзошел себя. Встал, включил телек и опрометью бросился из квартиры. Кажется, даже не одевшись толком. Девочки, к счастью, продолжили дрыхнуть, а вот Олю он своей суетой разбудил. Ольга встала, накинула халат и пошла в зал посмотреть, что там такого страшного показывают по телевизору. Там показывали не страшное, а скучное. Молодой симпатичный премьер нес какую-то умную околесицу об активах и дефолте. Оля выключила телевизор и пошла досыпать.
Через полчаса ее снова разбудил муж. Он, не снимая ботинок, ввалился в спальню, плюхнулся в кресло и сказал:
— Все. Трындец.
После чего добавил еще несколько слов, недопустимых для употребления в приличных домах.
— Ширяевский! — Оле очень хотелось поспать еще. — Иди к черту. Если нечего делать, ковер выбей.
Но муж повел себя неадекватно. Он схватил Олю за плечи, тряхнул так, что у нее голова чуть не оторвалась, и рявкнул:
— Я тебе говорил, что деньги ляснутся?! Я просил, чтобы ты их забрала?! Все, нет больше денег! Вообще нет!
Ольга даже возмутиться не пыталась. «Наверное, — подумала она, — я еще не проснулась. Надо перевернуться на другой бок».
Но повернуться не получалось — слишком крепкой была мужнина хватка. Это было бы даже приятно… в других обстоятельствах, но сейчас Макс был явно не в себе. Он орал, брызгал и продолжал встряхивать жену, как бутылку шампанского перед открытием ее «по-гусарски». На лице Максима отображались (не перемешиваясь!) сразу несколько ярких эмоций: ярость, торжество и отчаяние. Потом он отпустил Олю, и на лице его осталось только отчаяние.
Максим схватил себя за волосы и принялся молча раскачиваться вперед-назад. Это было настолько дико и нетипично для него, что Оля окончательно поняла — дело действительно плохо. Она осторожно приобняла мужа и спросила:
— На работе неприятности?
— В стране неприятности, — глухо ответил Макс. — Дефолт. Кризис.
И он, как показалось Ольге, снова хотел выругаться, но не успел: в спальню проникли дети. Они тоже врожденным женским чутьем почувствовали, что папе плохо, и прижались к нему, вцепились в бока и тихонько заплакали.
Макс перестал раскачиваться и зашептал:
— Ничего-ничего. Я что-нибудь придумаю. Все будет хорошо.
Но
С этим всем можно было смириться и бороться. Олю пугало другое: Макс после того утреннего срыва ни разу не упрекнул ее, ни разу не устроил скандала. Он просто ходил на завод, смотрел телевизор, выполнял необходимые работы по дому и поддерживал необходимые беседы. Ростом Максим стал вроде бы пониже, улыбался мало — словом, погас человек.
Оля сначала переживала по этому поводу, а потом привыкла. С таким, притушенным, мужем управляться стало куда проще.
— Ширяевский! Какого черта ты там копаешься? Опоздаем ведь!
— Иди к черту, — огрызнулся муж из ванной, — сама копаешься уже полчаса.
Постороннему уху этот диалог мог показаться семейным скандалом. На самом деле все было гораздо прозаичнее: супруги Ширяевские уже десяток лет общались именно в таком духе.
Ольга повернулась к зеркалу левым профилем, потом правым. Кажется, ничего. Хорошо, что смолоду кожу берегла, денег на кремы не жалела. Шейка — как у двадцатилетней! Бывшие однокурсницы небось гораздо хуже выглядят!
А вот вокруг глаз придется поработать. Ольга как раз заканчивала реставрационные работы, когда услышала из прихожей голос Максима:
— Ну, что я говорил? Через пять минут не будешь готова — один поеду.
Ольга ничего не ответила, но вышла ровно через четыре с половиной минуты. От этого психа всего можно ожидать. Потом придется всем объяснять, почему они порознь приехали.
— Такси? — спросила она.
— Конечно. Лично я собираюсь отметить встречу с друзьями молодости. Нет, если ты готова меня возить, можем и свою машину взять.
— Значит, такси.
В такси она еще раз проверила в зеркале водителя макияж и одежду. Не найдя изъянов, переключилась на супруга. Тот выглядел аккуратнее обычного, штаны погладил, галстук умудрился в тон подобрать. Сойдет.
Ехать молча было скучно, и Оля сообщила:
— Лиза звонила.
— Угу.
— Что угу? Угукает он… Просила тебя перезвонить.
— Хорошо.
— Что хорошо? Чего хорошего? Она даже не захотела со мной разговаривать, ей, видите ли, гулять с ребенком пора. Погуляла бы на пять минут позже.
— Она знает жизнь. Ты бы в пять минут не уложилась.
— Это не важно. Это все ты… Это ты им привил такое отношение ко мне. Если бы не ты, Верочка сейчас была бы дома.
— О да, это точно, — пробурчал себе под нос Максим.
Несколько лет назад Вера влюбилась в очень симпатичного молодого человека, у которого оказался боевой характер и огромные планы на будущее — и ничего, кроме этого. Оля встала стеной, поносила его каждую минуту и грозилась запереть дома сумасбродную дочь.