Как крошится печенье
Шрифт:
– Ничего, ничего, – доктор Грэхем указал на стул. – Садитесь, пожалуйста. Как миссис Девон?
Алджир сел и покачал головой.
– Боюсь, что она очень плоха. Вы уже сообщили Норене?
– Да. Она в шоке, но о том, что состояние ее матери критическое, я даже не намекал.
– Да, состояние ее действительно критическое. Мы должны торопиться. Иначе будет поздно.
– Она готова, – Грэхем нажал кнопку звонка на своем столе. – В каком госпитале находится мисс Девон?
Готовый к такому вопросу, Алджир грустно сказал:
– К сожалению,
В кабинет вошел дежурный педагог.
– Пожалуйста, приведите мисс Девон, мы уже готовы, – распорядился Грэхем.
Едва педагог ушел, Алджир поднялся и подошел к большому окну. Он решил отвлечь внимание Грэхема и таким образом избежать щекотливых расспросов. Сквозь стекло он посмотрел на школьный сад.
– У вас прекрасное заведение, доктор. Я рад за вас. Мои клиенты часто спрашивают, не могу ли я порекомендовать приличное учебное заведение для их дочерей. Я буду счастлив порекомендовать им вашу школу.
Грэхем расцвел.
– Благодарю вас, мистер Теббел. Может быть, вы захватите наши рекламные проспекты?
– Конечно.
Доктор Грэхем взял несколько буклетов и передал их Алджиру. Тот с «неподдельным» интересом принялся их изучать. Это отвлекло внимание Грэхема от Норены.
Наконец раздался стук в дверь. Грэхем пересек кабинет и открыл дверь.
– Входи, Норена. Это мистер Теббел.
Девочка остановилась, неловко переступая с ноги на ногу. На ней были серая вязаная юбка, белая блузка, маленькая шапочка и черные туфли. Через руку перекинут короткий жакет из такой же ткани, что и юбка. Она выглядела так, как и надлежит выглядеть серьезной девочке из колледжа.
Грэхем заметил, несмотря на очки Норены, что она плакала. Глаза опухли и покраснели. Она была очень бледна, но держалась хорошо и даже заставила себя слабо улыбнуться Алджиру, когда тот пересек комнату и со скорбной, но дружеской улыбкой подошел к ней.
– Мы не встречались раньше, Норена, – сказал он, протягивая руку. – Я некоторое время вел дела вашей матери, она часто рассказывала мне о тебе. Я, конечно, предпочел бы, чтобы мы встретились при других обстоятельствах.
– Да, мистер Теббел, – сказала Норена и посмотрела в сторону, делая героические усилия, чтобы не расплакаться.
– Ну, мы поедем, – Алджир повернулся к Грэхему. – Я позвоню вам тут же, как только узнаю что-нибудь новое. Мой автомобиль стоит у ворот. Проходи, Норена.
Грэхем взял девочку за руку:
– До свидания, Норена. Тебе не следует сильно волноваться. Все образуется, все будет хорошо.
– До свидания, доктор, и спасибо.
Она повернулась и быстро вышла из комнаты.
– Готов ее багаж? – спросил Алджир. – Я не думаю, что она скоро вернется. Ведь это ее последний семестр, не так ли?
– Да, это ее последний семестр. Она упаковала все необходимые вещи, а остальное мы дошлем позже.
– Прекрасно.
Мужчины пожали друг другу руки, и Алджир поспешил вниз по лестнице. Затем он влез в «бьюик» и уселся рядом с Нореной.
Они поехали по прекрасно ухоженной дороге, ведущей к главной улице. Алджир вел машину на большой скорости, но вскоре затормозил – его «бьюик» застрял в потоке машин. Пытаясь выбраться на шоссе, ведущее во Флориду, Алджир думал о своем, когда Норена произнесла:
– Мистер Теббел, моя мама действительно в тяжелом состоянии?
– С ней очень плохо. Но тебе не следует волноваться. Мы все равно ничем не сможем помочь.
– Это была автомобильная катастрофа?
– Да. Мама сошла с тротуара и была сбита машиной.
– Она… она была пьяна?
Алджир аж присвистнул. Он взглянул на девочку краем глаза – она была бледна и грустна.
– Пьяна? – переспросил он. – Что ты хочешь сказать? Так думать о своей маме нехорошо, Норена.
– Моя мама значит для меня больше, чем кто-либо на всем свете, – грустно сказала девочка. – Я понимаю ее. Я понимаю, через какой ад она прошла. Она пьет, и я знаю об этом. Она и в этот раз была пьяна?
Алджир почувствовал себя неловко.
– Нет.
Спустя минуту он сказал:
– А теперь, Норена, я должен подумать, а ты посиди спокойно. Только не надо волноваться. Я постараюсь отвезти тебя к маме так быстро, как только смогу. Идет?
– Да. Извините меня, что я так глупо веду себя и досаждаю вам.
Алджир вздрогнул. Его загорелые пальцы побелели – так сильно он ухватился за руль. Он и знать не знал эту девчонку и желал, чтобы она оставалась для него абсолютно неизвестной, как и тот парень – Джонни Уильямс. Проникнуть в комнату Уильямса было достаточно легко. Так же легко было всадить пять пуль в сердце: он не знал этого парня. Если он разрешит этой девочке говорить, войти с ним в контакт, то не сможет заставить себя убить ее. Алджир уже начал колебаться, а ведь она произнесла всего несколько фраз… Он почувствовал, что холодный пот течет по лицу, почувствовал, что ужас закрадывается в его душу…
Но теперь он уже выбрался на магистраль 4"А". Наклонившись вперед и не спуская с дороги глаз, убийца надавил на газ и пустил машину на полную скорость…
Самолет, прибывший ночным рейсом из Нью-Йорка в Майами, приземлился точно по расписанию. Когда все пассажиры собрались в зале прибытия, стрелки настенных часов показывали половину восьмого утра.
В числе пассажиров была красивая, великолепно сложенная девушка лет семнадцати. Что-то неземное – ангельское – сквозило в ее притягательном, нежном личике. Во всем остальном она была обычна, хотя и элегантна: белая шляпка, бутылочно-зеленого цвета жакет, узкие черные брюки, заправленные в сапоги, а вокруг шеи завязан белый шарф. Высоко поднятые груди провокационно топорщились. Девица настолько отличалась от других женщин, что мужчины не отводили глаз.