Как любить детей
Шрифт:
А плакаты без моего вмешательства и ведома вывесили в коридорах ученики-художники.
Сделать вывод из этого опыта было нетрудно. Он был грустным: ясно было, большинство учителей смущали идеи из будущего, они встретили их настороженно, даже испугались их, видели в них низкую оценку своего традиционного авторитарного опыта, видели обесценивание своего труда.
Пусть учитель живёт для Вечности
Тем не менее я продолжал свои опыты.
Группа юных художников увлеклась
После Яна Амоса Коменского в школу «пришёл» Иоганн Генрих Песталоцци.
Я не знал ни порядка, ни метода, ни искусства воспитания, которые не явились бы следствием моей глубокой любви к детям. В любви Ребёнок находит вдвое больший источник роста.
Весь истинно гуманный дух наших сил заключён в вере и любви. Сила сердца, вера и любовь для человека, то есть, для божественного вечного существа, подлежащего воспитанию и образованию, являются как раз тем, что корни для роста дерева.
Веру должна порождать вера, а не знание и понимание объекта её. Мышление должно быть порождено мышлением, а не значением объектов размышления или законов мышления. Любовь должна порождаться любовью, а не знанием объектов, достойных любви, и самой любви.
Пусть учитель, помогая, живёт для вечности, но пусть, живя, помогает настоящему. Если он так поступает, если он, любя, живёт ради вечности и для настоящего, тогда пусть не заботят пределы силы его любви. Любовь его поколения присоединится к его любви. Для своей любви он найдёт помощь, как находит помощь терпящий бедствие благородный человек.
На этот раз учителя отнеслись к мыслям на плакатах более сдержанно, даже с интересом. Обсуждали их между собой. Кто-то выбрал, какой из них хотел бы повесить в своём кабинете. Было и такое, когда кто-то на педсовете сослался на эти мысли. А старшеклассники рассказывали мне о случаях, когда мысли с плакатов, висевших в кабинетах и коридорах, становились предметом обсуждения на уроках. Ученики призывали учителей следовать мудрым наставлениям великих педагогов.
Позднее плакаты с мыслями Иоганна Генриха Песталоцци были заменены мыслями Якова Семёновича Гогебашвили, Константина Дмитриевича Ушинского, Антона Семёновича Макаренко.
Мысли
Воспитание честных, благородных чувств в подрастающем поколении более необходимо и ценно, чем обогащение ума детей различными знаниями. Солью земли во всех странах являлись и являются добрые сердца, проникнутые пламенной любовью к ближнему.
Неизбежной же основой этики человеколюбия была и есть искренняя вера. Глубоко верующий человек никогда не сможет проявить малодушия и эгоизма.
В те пятидесятые годы разговор о вере, о воспитании веры — в смысле религиозной — был опасен. Потому мысль Гогебашвили вызвала разные толки. Секретарь парторганизации предложил говорить о воспитании веры в коммунистические идеалы и т. д. Но один молодой учитель, который радовался плакатам, заявил:
— Получается, что мы опровергаем одну религию, чтобы вводить другую…
— Это какую? — спросил учитель-секретарь.
— Христианскую религию заменяем коммунистической религией…
— Коммунизм — это наука, а не религия, — парировал учитель-секретарь.
— Тогда зачем же воспитывать веру в коммунизм? Науку надо учить, а не воспитывать веру в неё…
Было ясно, что плакаты с мыслями будили у учителей мысли.
«Да, детей надо любить, надо учить и воспитывать с любовью», — говорили одни. Это была небольшая группа учителей. Другие же, не имея причину опровергать тезис о любви к детям, утверждали: детей, конечно, надо любить, но вовсе не обязательно, а даже вредно показывать им свою любовь, держать их в руках будет невозможно.
А старшеклассники, в силу активной деятельности группы юных художников, атаковали своих учителей на уроках, задавая вопросы, как они относятся к той или иной мысли того или другого великого педагога.
Мои первые впечатления от плакатной педагогики расширились: я увидел, что мысли из будущего влияют на учителей: кто-то начал переосмысливать свой опыт; кто-то знакомился с именами великих мыслителей и проявлял заинтересованность их творчеством, просил дать им книги; кому-то стало неловко на фоне возвышенных мыслей. Дело в том, что учителя были мало начитаны в классической педагогике, но зато крепко освоили догмы советской авторитарной педагогики, которая делала их «солдатами партии».
Любят ли авторитарные учителя детей?
Любили ли советские учителя детей?
Конечно, любили, любили искренне и преданно.
Но любовь их была своеобразной, она не имела возможности совершенствоваться. Действовал неписаный закон: любить-то детей надо, но так, чтобы не показывать им свою любовь; их надо любить со всеми строгостями, требованиями, принуждениями, наказаниями; пусть ребёнок не поймёт сегодня, что учитель любит его и ради его будущего счастья вынужден прибегать к силовым способам, зато поймёт, когда подрастёт, и будет благодарен.