Как много знают женщины. Повести, рассказы, сказки, пьесы
Шрифт:
Он мечтал о просторной собственной квартире в таком же микрорайоне как у Алевтины, о хорошей жене, похожей на одну киноактрису, о сыне, тихом ученом ребенке, которому можно вложить в память всю сумму отцовских мыслей. О том, что больше не надо будет ходить на работу в эту школу, где дети массово лузгают семечки даже на уроке, причем норовят сидеть в наушниках.
(Так все и произошло, но много лет спустя.)
С Ниной он познакомился, будучи приглашен на день рождения Алевтины.
Видимо, об эту пору Алевтина поссорилась
А. А. купил билеты туда и обратно на деньги, которые ему прислала Алевтина, и выгадал аж три дня – поменялся с кем мог. Сказал, что тетя заболела.
Нина ничем не поразила А. А.
Неказистая немолодая девушка, глаза водянистые, большие, сама полная, молчит и стесняется. Щурится, но иногда таращится.
Правда, про самого А. А. мать его тоже говорила: «Че глаза-то вытараскал?»
Поэтому он еще раньше выработал привычку щуриться и теперь понимал Нину как никто. Видел насквозь. Даже усмехался.
Короче, Нина совсем ему не понравилась, однако по тому, как Алевтина обращалась к Нине, с каким уважением, можно было составить мнение о Нине как о человеке и специалисте. (Алевтина в самом начале праздника вытащила какие-то ветхие рецепты и дала Нине, Нина их взяла неохотно и равнодушно, как большой специалист.)
Это поразило А. А.
В следующий раз они встретились в больнице, где Алевтина и умерла через месяц. Все это время Нина за ней ухаживала, возила ей соки и бульоны, всякие перетертые котлетки. Это выяснилось потом, когда А. А. женился на Нине.
А. А. приехал за свой счет на одно воскресенье, это был для него, небогатого, подвиг. Он повидал свою дорогую Алевтину, она с ним торжественно поговорила, хотя и с трудом, и дала ему денег, довольно много, со словами «купи себе книг каких хочешь». При том она мужественно ничего не добавила типа «будешь меня вспоминать». А. А. не плакал, но в этот момент, видимо, сидел вытаращившись, потому что Нина взглянула на него с невыразимой добротой и участием. А. А. тут же сощурился.
Нина же дала ему последнюю телеграмму, и он приехал прямо в морг, тут же с поезда, поезд еще и опоздал, проклятый, и А. А. мчался по метро как буря. Дорогу знал, ведь уже был разок в больнице. Топографическая память у него, слава богу, блестящая. Но вышел не в ту сторону. Ничего не узнавал. На улице впопыхах опрашивал московских, ему показали дорогу.
Какая-то женщина с собакой в безлюдном месте (все-таки заблудился) сердобольно, подробно указала путь к моргу. Видимо, сама знала не понаслышке, перестрадала этот адрес.
Ужасные были места, глухие.
Нашел больницу, нашел морг, кучками стояли неизвестные люди, он спросил, где такую-то хоронят, ему ответили с диким любопытством. Нашел Нину, присоединился, кивнул. Она кивнула. Все на него откровенно смотрели, пялились.
Все это время он простоял рядом с
Все там до конца рядом с Ниной вытерпел. Нина не плакала, а только дрожала.
У Алевтины Николаевны было какое-то очень молодое и спокойное лицо, похудела сильно. Ее накрыли крышкой, забили гвоздиками.
Из крематория поехали опять на том же автобусе в город. Где-то всех высадили. Небольшая орава помятой родни образовалась на тротуаре. Какой-то пьяненький сказал: «Просим помянуть всех родных и близких» (но на А. А. специально не взглянул. Они вообще его избегали. Как все и всегда).
– А кто это, – вдруг произнесла женщина, тоже пьяная.
– А им выпить надо, вот они и присуседиваются, – отвечала бабка.
Толстый сын Алевтины Виктор покинул свою тощую жену Марину и подобрался к Нине.
– Ну как ты? Как в смысле жизнь? Замуж не вышла? – (Произошла некоторая заминка.) – Все одна да одна? – (Хохотнул.) – Пойдем к нам, мы тебя покормим. Выпьешь с нами. На все праздники приходи. А то будешь сидеть как собака одна. С сестрами не контачишь?
Нина ответила:
– Спасибо на добром слове.
– А это кто? (Он так небрежно кивнул на А. А., как будто тот был далеко и не слышал.)
– Это наш друг, – сказала, помолчав, Нина.
– Все ясно, – неуместно весело для таких обстоятельств отвечал Виктор и вдруг как бы в сторону добавил: – Квартиру на меня запиши. А то ты одинокая, возраст уже… Знаешь, разный народ бывает иногородние. Убьют.
– Правда? – удивилась Нина. – У меня же сестры.
– Так муж будет наследник! Убьет и унаследует!
Тут Виктор поглядел на свою тощую Марину, которая смотрела на него пьяно и выразительно, как на идиота.
Вдруг А. А. подал голос (с учительской интонацией):
– Нина, мы опаздываем.
Нина почему-то оглянулась, опустила голову, поворотила оглобли, фигурально выражаясь, и пошла прочь.
Виктор остался стоять со словами «А помянуть?».
А. А., делать нечего, бросился следом за Ниной. Надо было спросить ее как идти до метро. Да она ведь точно пойдет на метро.
Билет у него был на ночной поезд.
При всем прочем надо сказать, что А. А. был исключительно трусливый и стеснительный мужчина.
На его уроках поэтому творилось полное безобразие, допризывники пулялись пережеванными бумажками, стоял шум как на вокзале.
Таким образом, А. А. пошел следом за Ниной – как-нибудь она доведет его до чего-нибудь. Спросить что-либо он побоялся.
Полная фигура его будущей жены двигалась машинально, автоматически. При поникшей голове вполне можно было представить ее в виде ожившей статуи скорби и обиды, если сделать скульптуру на шарнирах и с мотором.