Как мы нашли тебя

Лоуренс Дж. Т.

Она кого-то ищет? Вдалеке какая-то тень. Кто-то бежит? Нервозность скручивает ее внутренности. Ей нужно выбираться отсюда. Это место не для нее. Пустые резервуары принимают зловещий вид: зияющие черные рты. Сломанные плитки хрустят под ее чувствительными стопами, а из-за запаха дыма сложно дышать. Ей нужно выбираться. Она начинает бежать, искать выход, но он не там, где она помнит. Если Кейт не выберется наружу и не вдохнет свежего воздуха, ее голова взорвется.

На полу блестит какой-то предмет. Первый ее инстинкт — поднять

это. Как ее пистолет оказался на полу? Кейт уже готовится сунуть его в кобуру, когда снова видит ту тень. Это тот, кто хочет причинить ей вред. Она отталкивается от стены и снимает пистолет с предохранителя.

Это Маутон. Кто еще это может быть? Она уверена, что убила его в лаборатории «Генезис», помнит шок от того, что его крупное тело врезалось в нее, когда они боролись не на жизнь, а насмерть. Его мощные руки на ней. Женщина опустошила магазин в его корпус. Она убила его. Так ведь? Его тело так и не нашли.

Сейчас при ней ее пистолет, она отказывается становиться его жертвой. Она снова его убьет. Она уничтожит сукина сына.

Тень мерцает. Играет в прятки.

Его запах разжигает ее ужас. Кейт направляет руку с пистолетом в темноту, готовая стрелять. Она ничего не слышит из-за своего громкого дыхания. Ее палец дрожит на курке. Тьма проникает в ее голову, ее тело. Она собирается поглотить ее.

Кейт крепче перехватывает пистолет. Она готова стрелять, но запах не тот. Это не Маутон. Цитрусовая кожура в огне. Это…

На ее плечо ложится рука, и она разворачивается, чтобы выстрелить. Вспышка оранжевого.

— Джеймс?

— Что ты делаешь? — спрашивает встревоженный Джеймс. Он выглядит таким молодым, таким невинным, словно только что проснулся.

Кейт начинает плакать. Ее голос ее подводит.

— Джеймс?

Вспыхивает свет. Выпотрошенный аквариум освещен огнями, но это больше не то здание — это ее спальня. И она наставляет пистолет не на Джеймса. А на Мэлли.

Глава 17

Пустые пижамы

— Есть в этом деле что-то, что меня тревожит, — говорит Кеке.

Они снова на крыше — она и костюм. Сюда они приходят, чтобы сбежать от других присяжных. С нее хватит. Кеке устала быть зрителем. Ей нужно работать, чувствовать себя полезной. Она хочет, чтобы суд закончился, но не может избавиться от грызущего чувства, что упускает что-то важное. Кроме того, девушка не может забыть виртуальное изображение мальчика в ванной. Ее преследуют пустые пижамы.

— Что?

Костюм стоит в тени: прислоняется к огромному резервуару для сбора воды, одному из сотен таких же только на этой крыше. Один из миллионов, когда смотришь на город. Вращающаяся камера на крыше движется вслед за ней, когда она приближается к нему.

Девушка все еще не спросила его имя.

— Я Кекелетсо, — говорит она.

— Знаю, — отвечает он. — Мой «ФузиформДжи» узнал тебя, как только

ты сняла маску.

Приложения, распознающие лица, невероятно дорогие. Кеке бы такое установила, если могла бы его себе позволить.

— Мы встречались раньше?

— Ты не помнишь.

— Прости. Я не так уж часто сталкиваюсь с банкирами. Не думала, что мы знаем друг друга.

На самом деле она имела в виду, что точно бы запомнила кого-то с таким лицом, как у него. Однако лучше не забегать вперед. Она не знает, можно ли ему доверять.

— Я не банкир.

— Значит, торговец.

— Нет.

— Финансовый консультант. Советник по криптовалюте. Главный мафиози.

— Нет, нет и нет.

— Тогда кто?

— Я эксперт по самоубийствам.

— Ха, — произносит она.

Они обмениваются позабавленными выражениями лица.

— Думаешь, это смешно?

— Это странное название для профессии, вот и все. Если бы ты был экспертом по самоубийствам, то, вероятно, не был бы… живым?

— Очень забавно, — замечает он, разглаживая свой шелковый галстук.

— Самоубийства, кажется, прибыльный бизнес.

— Да. Во всяком случае профилактика самоубийств, но я занимаюсь этим не поэтому.

— Как интересно. Никогда бы не догадалась, что Суицидальная болезнь — золотая жила.

— Все, что касается корпораций и Мрачного жнеца — золотая жила.

— Наверное, это так.

— Поверь мне, это так.

— Так значит твоими услугами пользуются крупные корпорации?

— По большей части. Уровень морального истощения в них очень высок. Меня привлекают, чтобы оценить риск и предоставить рекомендацию по терапии.

— Хочешь сказать, что корпорациям не все равно, если их сотрудники решат покончить с собой?

— Не все равно. Очень дорого нанимать и обучать новых сотрудников.

Они смотрят на город. Голубой туман окрашивает воздух.

— Так мы встречались прежде? — спрашивает Кеке.

Мужчина поджимает губы. У него великолепные губы.

— Меня зовут Зак, — говорит он. — Закари.

Зак. Имя звучит как ономатопея (прим.: слово, являющееся звукоподражанием, возникшим на основе фонетического уподобления неречевым звукокомплексам, например, «мяукать», «квакать»). Бац! Удар молнии.

Ее пэтч издает звуковой сигнал. Она смотрит на запястье: это бамп от Марко.

Darko: Привет, красавица.

Kex: Аве, мой дорогой.

Darko: Ты ушла, не попрощавшись.

Kex: Прости. Рано началось. Суд подходит к концу.

Darko: Так ты скоро ко мне вернешься?

Кеке колеблется, не хочет показаться грубой. Зак жестом показывает ей продолжать, исчезает глубже в тенях, помахав на прощание рукой.