Как мы нашли тебя
Шрифт:
Не так давно она не хотела надевать ничего из своей обычной одежды. Не могла в своем шкафу найти ничего, что не имело бы раздражающих швов и колючих текстур. Не слишком цветастого. Не слишком тесного. Это так же тяжело, как дышать.
— Это не критика, — Сет улыбается ей. — Ты нравишься мне в пижаме.
— Заткнись, — говорит она, но ей лучше.
Он передает ей чашку. В ней специальная сделанная на заказ смесь: красная крапива и ройбуш, или что-то вроде того. Она выливает половину в раковину, достает из шкафа бутылку виски и доливает в чашку, а затем предлагает Сету. Он колеблется,
Позже, как только близнецов укладывают спать, Кейт падает на диван перед домашним экраном. Она собирается его включить, но Сет перехватывает ее за запястье и забирает у нее пульт.
— Нам нужно поговорить.
Брат садится на диван рядом с ней.
— Ах, ох, — произносит Кейт. — Ты не можешь порвать со мной, знаешь ли. Я твоя сестра.
— Я не хочу с тобой рвать.
Бигль Бетти-Барбары похрапывает на другой стороне гостиной.
— Я знаю, что ты скажешь.
— Нет, не знаешь.
— С тебя хватит детей. И меня. Ты хочешь, чтобы мы съехали.
— Нет, Кейт. Нет.
Теплая волна облегчения вызывает еще больше слез.
— Я бы не любил этих детей больше, будь они моими. Ты это знаешь.
— Ты такой хороший. Такой замечательный с ними.
Дети любят Сета так же, как и друг друга.
— Я бы сказала, что они любят тебя, как отца, но мы оба знаем, что это ничего не значит.
Приемные отцы Кейт и Сета были холодными людьми. Когда они наконец встретили своего биологического отца, им обоим уже было за тридцать с половиной лет. Брат с сестрой были слишком взрослыми, чтобы испытать эту всепоглощающую любовь, которую дети обычно получают от своих любящих родителей. Это было частью их трагедии.
— Мне нужно уехать, — произносит Сет.
— Ты нас покидаешь?
— Всего на время.
Кейт внутреннее умерла от страха.
— Я без тебя не справлюсь.
— Справишься.
— Не справлюсь.
— Кирстен…
Ее отчаянье растет.
— Не называй меня так!
— Извини.
— Ненавижу, когда ты меня так называешь.
— Я не специально.
— Я оставила все это позади.
Они оба знают, что это неправда.
— Кейт. Ты самая сильная женщина, которую я знаю. Самый сильный человек, которого я знаю.
— Я не сильная. У меня голова идет кругом. Я чертова катастрофа, — она дергает пижаму. — Ты не видишь?
— Ты же знаешь, я бы не уехал, если бы это не было важно. Я буду отсутствовать недолго.
— Пожалуйста, не уезжай. У меня предчувствие.
— У тебя есть Себенгайл. Я уже спросил ее, может ли она взять больше часов. Она будет одевать близнецов по утрам, отвозить в школу. И по вечерам она тоже может работать. Готовить детям ужин. Она сказала, что все в порядке. Это может даже разгрузить тебя. У тебя будет время для себя.
Последнее, чего хотела Кейт, так это времени для себя. Быть оставленной наедине со своими мыслями — опасная штука.
— Может быть, ты сможешь… не знаю… взять с собой на день свою старую фотокамеру. Снова заняться фотографированием. Как-то ты говорила, что хотела бы…
— Что, если тебя не будет, когда мне понадобится твоя
— Я же сказал тебе, что здесь будет няня.
— Нет, я имела в виду…
— Что?
— Что, если кто-то придет забрать детей?
Сет садится к ней ближе, берет ее за руки.
— Кейт, — говорит он, глядя ей в глаза. — Никто не собирается забирать детей.
Она снова начинает плакать. Не может остановиться. Слезы ее смущают, заставляют чувствовать себя слабой.
— Все кончено, — говорит он. — То, что произошло с нами, было ужасным, но теперь все кончено. Это было четыре года назад. Тебе нужно жить дальше.
— Я знаю, — плачет она. — То есть, я знаю. Но у меня это… ощущение.
— Они мертвы, Кейт. Ван дер Хивер. Маутон…
— Они так и не нашли тела, — замечает она.
Эта мысль кружится и кружится в ее голове, когда у нее случаются панические атаки. Черный шепот в ее голове.
— Конечно, они не нашли тела. Их разорвало на кусочки.
— Мы не можем быть уверены, — возражает Кейт.
— Конечно же, можем. Мы там были. Они умерли до того, как здание взлетело на воздух.
Глава 4
Кожа цвета горькой карамели
Кекелетсо сильно ерзает на своем месте. Постукивает ногой. Она не привыкла долго сидеть. Большую часть дней ее работа в качестве фриланс-журналиста требует много беготни. Девушка думает обо всех материалах, которые упускает, и у нее пересыхает во рту. Кеке тянется к стакану воды банкира, сидящего рядом с ней.
По крайней мере, она думает, что он банкир. Он может быть продавцом. Бизнесменом. Сутенером. Он успешен. Девушка почти ощущает от него запах денег. Что у него за история? Этот эффектный костюм может скрывать, что угодно.
Мужчина наливает ей стакан из запотевшей бутылки «С-Лейк», стоящей на столешнице перед ними. Их пальцы соприкасаются, когда он передает ей стакан. После короткого благодарственного кивка, она приподнимает маску и делает глоток, не проверяя напиток, и это хороший знак. Значит, что она стала меньшим параноиком по поводу «Всей-Этой-Истории-С-Водой». «Фонтус». «Генезис», который почти убил ее. Истории, которая так прославила ее, что она годами не сможет куда-нибудь пойти, не надев маски.
Эти маски поначалу были обузой, нежеланным аксессуаром, но Кеке так привыкла их носить, что они присоединились к ее фирменной старой кожаной куртке, как часть образа. Как тонированные стекла и солнечные очки, лицевые маски предоставили ей определенную степень уединения от безумного места, которым стал ее мир.
После того, как американские ученые наконец поняли, как победить СуперБактерию — используя соединение, найденное в антарктической морской губке — люди с радостью повыбрасывали свои маски, но Кеке сохранила. Бизнес по производству дизайнерских масок переместился в Китай, и она была в состоянии купить что-то из того, что осталось, почти задаром. Добавьте к этому ее замысловатые косички, белое кружевное тату на плече и контактные линзы ледяного синего цвета, бросающиеся в глаза на контрасте с ее кожей цвета горькой карамели. Неудивительно, что странные банкиры на нее пялились. Она снимает маску и засовывает ее в карман.