Как мы управляли Германией
Шрифт:
В докладе генерала Зимина отмечалось также, что есть результаты и в «особой агентурной работе», которую в декабре 1945 года вел 21 агент, а в феврале 1946 года уже 30 агентов. Некоторые из них имели связи с союзными властями, включая американскую разведку, внедрялись в польские и украинские национальные формирования. В целом негласный аппарат разведотдела штаба внутренних войск НКВД в Германии, состоявший исключительно из немцев, насчитывал 3083 человека [218] .
218
РГВА, ф.32925, оп.1, д.46, л.11–13
После речи У.Черчилля в Фултоне с весны 1946 года было отмечено оживление подпольной деятельности
219
Там же, л.33–53
Поток беженцев с востока в Западную Германию с 1948 года создавал благоприятные условия для проникновения советских агентов в весьма важные государственные структуры Западной Германии и других стран. Именно через штаб-квартиру МГБ в Карлсхорсте в 1949 году, по утверждению Кр. Эндрю и О. Гордиевского, в разведывательную службу ФРГ проникли бывший капитан войск СС Ганс Клеменс, а позднее и его приятель Хайнц Фельфе [220] . Тогда же было успешно проведено внедрение советских агентов в Народно-трудовой союз (НТС) и Организацию украинских националистов (ОУН).
220
О. Гордиевский, Кр. Эндрю Указ. соч. С.397, 413
К маю 1946 года ВВ МВД в Германии состояли из десяти полков (16, 38, 87, 92, 105, 127, 157, 213 и 331 сп) и насчитывали 15.158 человек личного состава. Они предназначались для охраны следующих объектов: пяти оперативных секторов (по одному на провинцию), 17 окружных оперативных групп, 170 уездных и районных опергрупп, 15 тюрем, 131 КПЗ, в Берлине они охраняли центральную опергруппу НКВД и 13 опергрупп городских районов, один спецлагерь, здание бывшей имперской канцелярии, отделы и опергруппы по борьбе с бандитизмом, а также охраняли штаб-квартиры генералов Серова и Сиднева и здание представителя Совета при СМ СССР по репатриации.
Наряду с охраной определенных объектов ВВ НКВД конвоировали в СССР советских граждан, которые в годы войны сражались на стороне противника. В соответствии с директивой начальника Главного управления формирований Красной Армии от 14 января 1946 г. в советской зоне оккупации из числа первой партии принимаемой от союзников в лагеря ГСОВ группы бывших военнослужащих рядового и сержантского состава, служивших в немецкой армии, в специальных немецких формированиях «власовцев» и полицейских, были сформированы пять рабочих батальонов численностью по тысяче человек каждый. Всех их в железнодорожных вагонах с решетками на окнах под усиленным конвоем, вооруженным винтовками и пулеметами, направляли на станцию Владивосток.
В феврале 1947 года в советской зоне оккупации Германии внутренние войска были сокращены и состояли из следующих частей: 38-го краснознаменного ордена Суворова полка, 83-го стрелкового краснознаменного полка, 92-го стрелкового карпатского краснознаменного полка, 105-го стрелкового рижского краснознаменного полка и 157-го стрелкового краснознаменного ордена А.Невского полка [221] . По данным командования ВВ МГБ в Германии за первые восемь месяцев 1947 года было задержано (по принятой в этих войсках классификации): агентов иностранных разведок — 36, диверсантов и террористов — 43, бандитов — 25, активистов нацистской партии — 81, изменников родины — 56, дезертиров — 23, грабителей и насильников — 23, незаконно хранивших оружие — 173, нарушивших границу зон — 878, нарушивших режим оккупации — 24, советских граждан, уклонявшихся от выезда в СССР, — 4, нарушителей общественного порядка — 187, лиц без документов — 2.368 человек. Итого — 3.927
221
Там же, д.538, л.20
Задержанные, как правило, не подвергались судебному разбирательству. Но если были осуждены через военный трибунал, то судебные заседания в нарушение общепринятой практики проходили на русском языке, без участия защитников, и мера наказания обычно определялась на срок от 15 до 25 лет. Смертная казнь определялась в соответствии с указом Президиума Верховного Совета СССР, принятым в январе 1950 года. Для временного содержания интернированных на территории зоны советские лагеря были созданы в следующих городах: Бауцене (июнь 1945 г. — март 1950 г.), Бухенвальде (около г. Веймара) (август 1945 г. — февраль 1950 г.), форте Цинна у Торгау (сентябрь 1945-го — май 1946-го), Франкфурте-на-Одере (май 1945 г. — сентябрь 1947 г.), Мюльберге (сентябрь 1945 г. — ноябрь 1948 г.), Заксенхаузене (август 1945 г. — февраль 1950 г.) и до десяти лагерей в других городах.
В связи с сокращением внутренних войск МГБ, охранявших спецлагеря, в которых находились бывшие нацисты, военные преступники, уголовники, возникла проблема их дальнейшей охраны, поскольку количество заключенных не уменьшилось, а увеличилось. Так, например, командир 38-го стрелкового полка полковник Павлов 6 июня 1947 докладывал начальнику внутренних войск МГБ в Германии генерал-майору В.И. Кузнецову, что после расформирования некоторых спецлагерей, численность «спецконтингента» в действующих лагерях значительно возросла. В частности, в спецлагере № 1 (г. Мюльберг) вместо прежних шести тысяч заключенных стало 13.340, в лагере № 2 (Бухенвальд) — с 15 тысяч до 18 тысяч, в лагере 4 (г. Баутцен) — с пяти тысяч до — 6080, в лагере № 10 (г. Торгау) с тысячи — до 1900 человек. Командир полка жаловался, что его часть, насчитывающая 1232 чел., не в состоянии справиться с охраной многих лагерей, тюрем, отделений МГБ в провинциях и других объектов [222] .
222
РГВА, ф.32925, оп.1, д. 152, л.50–51
Оценивая оперативную обстановку в советской зоне за первое полугодие 1947 года, командование ВВ МГБ в Германии считало, что «работа органов СВАГ создала благоприятные условия для укрепления демократических органов немецкого самоуправления, очистке органов и учреждений от фашистского элемента, усилило влияние СЕПГ — в провинциях она добилась серьезной победы на коммунальных выборах и закрепила блок антифашистских партий» [223] .
Приведенная командованием ВВ МГБ оценка своей собственной деятельности в Германии страдает, на наш взгляд, односторонностью. Данные о количестве задержанных немцев действительно внушительны. Но по ним трудно установить, сколько же из них по решению судов действительно являлись фашистскими террористами, диверсантами или агентами иностранных разведок. Практика работы этих органов в прошлом и в последующем свидетельствовала, что разница между этими величинами нередко была значительной.
223
Там же, л.253
Поэтому в сентябре-ноябре 1947 года руководители МГБ направили Сталину и Молотову несколько записок с предложением ускорить рассмотрение дел содержавшихся в лагерях и тюрьмах советской зоны оккупации немцев с тем, чтобы хронических больных и стариков, в отношении которых нет достаточных оснований для предания суду, вообще освободить. Конкретно было рекомендовано освободить не более 20 тысяч из 60.580 немцев, на которых нет данных о преступной деятельности, а также стариков, женщин с детьми, подростков, инвалидов и тяжело больных [224] .
224
Архивы Кремля и Старой Площади. 1993 № 3. С.9