Как мы управляли Германией
Шрифт:
Советские представители на встречах с союзниками постоянно возражали против признания такого элементарного права для союзных военнослужащих в Германии как их свободное передвижение по всем зонам. Э. Бевин в письме Молотову от 29 сентября 1945 года напомнил, что на совещании министров иностранных дел, проходившем в рамках Потсдамской конференции, советский представитель отверг это право применительно к советской зоне под предлогом необходимости его изучения. Когда на очередном заседании Координационного комитета 22 сентября того же года этот вопрос был поставлен вновь, отмечалось в письме Бевина, советский представитель заявил, что, по мнению маршала Жукова, это преждевременный акт и не дал своего согласия. Комментируя эту советскую позицию, Бевин писал: «Если
344
АВП РФ, ф. Германия-референт., оп. 27, порт.1, п. 120, д.011–012, л.79.142
Через несколько дней Молотов ответил так: «Я, конечно, сообщу маршалу Жукову содержание Вашего письма. Но должен напомнить Вам, что на Берлинской конференции не было принято каких-либо конкретных решений по этому вопросу».
Серьезные последствия для нормального сотрудничества оккупационных властей в Германии имели их острые разногласия по принципиальному для Советского Союза вопросу о выполнении решений Потсдамской конференции по репарациям. Биограф канцлера Г. Коля Вернер Мазер, описывая катастрофическое положение населения Западной Германии в первые дни после капитуляции, утверждает, что союзники действительно оказывали посильную помощь голодающим немцам и ослабляли «удары послевоенного лихолетья», но «никаких долгосрочных политических или экономических мер в западных зонах в это время не принималось» [345] .
345
В.Мазер. Указ. соч. С. 11
Многие немецкие политические деятели, которым покровительствовали американцы и англичане, выражали недовольство слишком жесткими, по их мнению, условиями изъятия репарационных платежей из Германии. Так, Аденауэр заявил, что «последствия, которые имели бы эти принятые союзниками определения для Германии, были бы весьма близкими к целям, за которые ратовал американец Генри Моргентау».
Наряду с другими видами репарационных поставок и трофеев советское правительство было особо заинтересовано в получении максимального количества речных и морских торговых судов, а также военных кораблей, которые по решению Потсдамской конференции подлежали разделу между союзниками.
Продолжительная переписка между представителями Советского Союза и западных держав велась и по вопросу выдачи советскому правосудию немецких военных преступников Коха, Фрауэнфельда, ряда фельдмаршалов и генералов. Генерал Соколовский в октябре 1947 года и в марте 1948 попросил начальников американской и английской военных администраций выдать Советскому Союзу военных преступников германских генералов и фельдмаршалов Гудериана, Манштейна, Рундштедта, Бергера, Рейнике, Варлимонта, Макензена, Олендорфа, Поля, Наумана, Роша и др. — всего 31 человек. Однако заместитель английского командующего генерал Б. Робертсон под различными предлогами отказался удовлетворить это обоснованное пожелание советской стороны.
Заместитель военного губернатора США генерал Г.П. Хейс в письме заместителю Главноначальствующего СВАГ генералу М.И. Дратвину по вопросу выдачи военных преступников заявил, что советские власти должны представить «тексты нарушенных советских законов, указать действия, являющиеся нарушением этих законов и представить улики, в полной мере подтверждающие обвинения и личное участие в преступлениях». Можно себе представить, чем закончился бы продолжавшийся в то же время Нюрнбергский процесс над главными германскими военными преступниками, если бы они предъявили подобное требование их обвинителям. Конечно же, их полным оправданием, так как никто из них лично не расстреливал
Обстановка «холодной войны» так повлияла на взаимоотношения между администрациями западных союзников и СВАГ, что по вине обеих сторон конфронтация охватила не только принципиальные вопросы политики в отношении Германии, но и вопросы, имеющие относительно частный характер. Так, 21 июля 1947 года советская сторона отказалась от участия в совместных спортивных мероприятиях, намеченных Союзным спортивным советом, и вышла из состава этого совета. Тогда же под различными предлогами руководство СВАГ чинило препятствия транспортировке грузов, следовавших в западные сектора Берлина. Руководство СВАГ отказалось последовать примеру западных зон и установить контакт с Европейским сообществом (ЕС) с тем, чтобы Германия в целом могла оказывать помощь в восстановлении Европы [346] .
346
АВП РФ, ф.0457«г», оп.4, пор.5, п.5, л.307; оп.5, пор.2, п.6, л.34
Нормальное сотрудничество военных властей союзников в Германии становилось все более проблематичным из-за взаимных обвинений в нарушениях дисциплины полетов самолетами в районе Большого Берлина. Обе стороны при этом приводили длинный и подробный перечень этих нарушений и не только реальных, но и нередко надуманных.
И.о. политсоветника Главноначальствующего СВАГ В. Семенов давал следующую оценку обстановки в Германии: «Общая тенденция в развитии политической жизни Германии в феврале 1946 года состояла в дальнейшем обострении борьбы между союзниками за Германию, а также борьбы между различными партиями и классами внутри Германии».
В последующий период эта борьба еще больше обострилась. В строго секретной директиве JCS № 1067, разработанной Объединенным Комитетом начальников штабов США, и еще 10 мая 1945 года направленной генералу Д.Эйзенхауэру, были сформулированы такие принципы жесткой политики США в отношении Германии, которые по ряду позиций соответствовали решениям, согласованным между союзниками. Позднее эти принципы были подтверждены в Потсдаме.
Заместитель Эйзенхауэра по военной администрации в Германии генерал Клей в своих мемуарах писал: «Когда я покидал Вашингтон, я еще не знал о строго секретной политической директиве № 1067, которая в будущем должна служить мне инструкцией, потому что тогда она находилась еще в стадии разработки. Я также понятия не имел и о директивах и соглашениях, принятых на конференции накануне капитуляции Германии. Они были подписаны с Россией и Соединенным Королевством».
В апреле-мае 1945 года генерал Клей, возможно, действительно не знал об этой директиве. Но, как подтверждают документы, прошло немного времени, он изучил ее, и его реакция была негативной. Через несколько месяцев он вылетел в Вашингтон с явным намерением в интересах немецких промышленников «смягчить» эту директиву. И ему это удалось. В июле 1947 года, когда «холодная война» была в разгаре, Объединенный комитет начальников штабов разработал новую директиву JCS № 1779, которая имела мало общего со старой, а тем более с Потсдамскими соглашениями.
В сентябре 1947 года по поводу этой директивы состоялся обмен письмами между генералом Клеем и маршалом Соколовским. В письме генералу Клею от 27 сентября маршал Соколовский указал, что эта новая директива не соответствует Потсдамским решениям, ибо она по существу не рассматривает Германию как единое экономическое и политическое целое, неверно трактует цели оккупации, в ней слабо говорится о демилитаризации Германии, она ограничивает изъятие репарационных платежей только с немецких предприятий и ничего не говорит об иностранном капитале. Предлагая перевезти перемещенных лиц в другие страны, директива и в этом вопросе нарушает Потсдамские решения.