Как ни крути – помрешь

Харрисон Ким

Я откинулась в кресле, молчанием выдавая согласие. Она была права, но мне это не нравилось.

– Так у тебя есть работа? – спросила я, чтобы прервать затянувшуюся паузу.

« Айви передернула плечом:

– Я поговорю с Дженксом. – Это хорошо. – С облегчением в душе я посмотрела ей в глаза. Хоть что-то, о чем мы можем поговорить, не споря. – Я сегодня заезжала домой к этому вервольфу. Бедняга меня не впустил. Над ним девчонки-пикси постарались – всю голову косичками заплели.

Я

как-то проснулась утром с волосами, вплетенными в бахрому моего пледа. Маталина потом заставила девочек извиниться, но я сорок минут волосы выпутывала. Сейчас бы я почти все на свете отдала, чтобы снова так проснуться.

– Да, я его видела, – сказала Айви, и я резко выпрямилась на стуле.

– Ты там была? – спросила я, глядя, как Айви берет пальто из прихожей и возвращается. Она надела пальто, и кожаная короткая куртка прошуршала шелком по шелку.

– Я там была дважды, – сказала она. – Меня этот вервольф тоже не пустил, но одна из моих подруг вытаскивает его на свидание, так что на звонки в дверь придется отвечать Дженксу, этой мелкой заразе. Типичный низкорослый мужчина – самолюбие у него размером с Большой Каньон.

Я тихо засмеялась, и тут вернулась Керн. Одолженное пальто висело у нее через руку, а в пальцах она держала туфли, которые купил ей Кизли. Я не собиралась ей говорить, чтобы она их надела. Как по мне – пусть ходит босиком по снегу, если хочет. Но Айви посмотрела на нее многозначительно.

– Ты тут немного одна побудешь? – спросила меня Айви, когда Кери опустила туфли на пол и заснула в них ноги.

– Бог ты мой, – буркнула я, вертясь на стуле туда-обратно. – Все со мной будет хорошо.

– Оставайся на святой земле, – добавила она, жестом приглашая Кери пройти вперед. – Не трогай линии. И ешь печенье.

– И не мечтай, Айви.

Макароны. Макароны с соусом «альфредо». Это мне сварил Ник в прошлый раз, как Айви пыталась запихнуть мне в глотку эти штуки. Я не могла поверить, что она мне скармливает «бримстон». А впрочем, могла.

– Я тебе позвоню через час – проверить, что все в порядке.

– Я не подойду, – ответила я раздраженно. – Я пойду поспать.

Я встала и потянулась так, что пупок вылез из-под свитера и топа. Дженкс бы восхищенно присвистнул, если бы увидел, и тишина в стропилах была гнетущей.

Кери подошла со своей подушкой обнять меня на прощание. Это меня удивило, и я не сразу ответила на ее объятие.

– Рэйчел может сама о себе позаботиться, – гордо заявила она. – Она последние пять минут держит столько безвременья, что можно дыру пробить в крыше, и сама об этом забыла.

– Черт побери! – воскликнула я, чувствуя, как у меня горят щеки. – И ведь правда!

Айви вздохнула, направляясь к двери.

– Меня не жди, – бросила она через плечо. – Я ужинаю со своими и до восхода не вернусь.

– Ты лучше пока энергию отпусти, – сказала Кери, бочком направляясь за

Айви. – По крайней мере, пока солнце не взойдет. Его может вызывать кто-нибудь другой, и если потом не изгонит его как надо, он придет за тобой и сможет попытаться тебя вырубить, добавив безвременья к тому, что ты уже держишь. – Она пожала плечами весьма современным жестом. – Но если ты будешь оставаться на святой земле, все будет в порядке.

– Я отпущу, – сказала я рассеянно. Мысли у меня вертелись вихрем. Кери застенчиво улыбнулась:

– Спасибо, Рэйчел, – сказала она тихо. – Приятно чувствовать, когда ты нужна.

Я переключила внимание на нее:

– Всегда пожалуйста.

Снаружи донесло запах холодного снега. Я взглянула – Айви нетерпеливо стояла у порога, и в угасающем свете ее силуэт в черной коже казался зловещим.

– Рэ-эйчел, пока-а, – протянула она насмешливо, и Кери вздохнула.

Потом она повернулась и неспешно пошла к выходу, сбросив в последний момент туфли и выйдя босиком на обледенелые ступени.

– Как ты выдерживаешь такой холод? – услышала я вопрос Айви, и дверь за ними закрылась.

Я погрузилась в молчание и сумерки. Протянув руку, выключила настольную лампу, и снаружи будто стало светлее. Я была в церкви одна – впервые, наверное. Ни соседки, ни бойфренда, ни пикси. Одна. Закрыв глаза, я сидела на чуть приподнятом амвоне и вдыхала, чувствуя запах фанеры поверх миндального запаха дурацких печений Айви. Легкое давление за глазами напомнило мне, что я все еще держу в себе шар безвременья, и я небольшим толчком воли сломала у себя в мыслях трехмерный круг, теплым потоком выпуская энергию обратно в линию.

Открыв глаза, я пошла в кухню, бесшумно ступая в носках. На самом деле я не собиралась спать, я хотела испечь шоколадные пирожные с орехами в качестве подарка Айви. Конкурировать с тысячедолларовыми духами мне не под силу, значит, надо что-то своими руками сделать.

Зайдя в гостиную, я поискала пульт. Запах фанеры почти оглушал, и я посмотрела на окно, которое Айви нарисовала на панели, имитируя вид на кладбище. Я щелкнула проигрывателем: там подвывали «Оффспринг»: «Выходи играть». Ухмыльнувшись, я вывела громкость на максимум.

– Буди мертвых, – сказала я, бросая пульт и в танце направляясь в кухню.

Грохочущая музыка исправила мне настроение, и я вытащила помятый горшок для зелий, который больше для них использовать нельзя было, и книгу рецептов, уведенную у матушки. Пролистав ее, я нашла бабушкин рецепт шоколадных пирожных, нацарапанный карандашом рядом с книжным – на вкус как картон. Двигаясь под музыку, я достала яйца, сахар, ваниль и вывалила их на кухонный стол. Я уже поставила шоколадную стружку плавиться на плиту и отмерила сгущенное молоко, когда почувствовала движение воздуха и услышала, как хлопнула входная дверь. Яйцо выскользнуло у меня из руки и раскололось о кухонный стол.