Как ни крути – помрешь

Харрисон Ким

Я снова подумала о Кисте. Покалывание из шрама нырнуло и пах и заставило задышать еще быстрее. Проглотив слюну, я усилием воли подавила это чувство и отодвинулась, радуясь, что пас разделяет стол.

– Так говорит и Кистен, но я не способна разделить секс и кровь. И думаю, ты тоже не можешь.

Айви покраснела, и я поняла, что угадала.

– Черт возьми, Айви, я не говорю ведь, что это неправильно – когда одно и то же. Я же прожила с тобой семь месяцев. Ты думаешь, сейчас ты бы не знала, если бы я считала, что это плохо? Но просто я не так сделана. Ты лучший мой друг за всю мою жизнь, но я не собираюсь делить с тобой постель, и ни тебе, ни кому другому никогда

не попробовать моей крови. – Я перевела дыхание. – Для этого я тоже не так сделана. И еще я не собираюсь всю жизнь избегать с кем-нибудь реальных отношений, потому что это может ранить твои чувства. Я тебе сказала, что между нами ничего не будет, вот и не будет. Может быть… – У меня к горлу подступила тошнота при этих словах: – Может быть, мне нужно съехать.

– Съехать?

Это был далекий звук с придыханием откуда-то издалека, и слезы стали жечь мне глаза. Сжав зубы, я глядела на стену. Последние семь месяцев – это был самый страшный, пугающий и лучший период моей жизни. Я не хотела переезжать – и не потому, что Айви защищала меня от укусов и власти других вампиров, – но остаться – это было бы нечестно по отношению к нам обеим, раз она не может оставить свои мечты.

– Дженкс уехал, – сказала я очень тихо, чтобы голос не дрогнул. – Я только что переспала с твоим старым бойфрендом. Нечестно будет мне оставаться здесь, раз ничего более тесного, чем дружба, между нами не будет. Особенно сейчас, когда вернулась Стриж. – Я посмотрела на разбитую дверь, очень себя ругая. – Надо просто сказать, что все кончилось.

Боже мой, и почему я почти плачу? Я не могу ей ничего больше дать, а ей это отчаянно необходимо. Стриж может, Стриж желает отдать. Я должна уйти.

Но когда я подняла голову, то увидела, что свет отражается от влажной дорожки у нее на щеке. – Я не хочу, чтобы ты уходила, – сказала она, и ком у меня в глотке стал разбухать. – Хорошая дружба – разве это не достаточная причина остаться? – прошептала она, и в глазах ее было столько страдания, что у меня тоже потекла слеза.

– Черт возьми, – буркнула я, пальцем вытирая под глазом. – Посмотри, до чего ты меня довела.

Айви протянула руку и взяла меня за запястье – я вздрогнула. Под моим пристальным взглядом она медленно поднесла мою руку к своему лицу и мокрым от моей слезы пальцем дотронулась до своих губ. Глаза ее закрылись, ресницы затрепетали. Меня снова встряхнуло приливом адреналина. Пульс забился сильнее, мысли захлестнуло воспоминание о псевдовампирском экстазе, что на меня Алгалиарепт навел.

– Айви? – сказала я, отнимая руку.

Она отпустила. У меня екнуло сердце, когда она медленно вздохнула, всеми чувствами ощущая воздух, прогоняя мои эмоции через свой невероятный мозг, подсчитывая соотношения, что я могу сделать и чего не могу. Мне не хотелось знать итог ее подсчетов.

– Я соберу вещи, – сказала я, испугавшись, что она знает обо мне больше меня самой.

Она открыла глаза, и в них я увидела слабое мерцание силы.

– Нет, – ответила она, и в этом голосе слышались первые отголоски ее возвращающейся железной воли. – Порознь мы дерьмо – и я не только о нашей дурацкой фирме говорю. Я обещаю не просить тебя ни о чем больше, кроме как быть моим другом. Прошу тебя… – Она перевела дыхание. – Прошу тебя, Рэйчел, не уходи. Делай с Кистом что хочешь, я его знаю – он хороший, он тебя не обидит. Просто чтобы… – Она еще раз перевела дыхание, будто ее решимость подводила ее. – Просто будь здесь, когда я сегодня вернусь домой?

Я кивнула. Я понимала, что просит она не только о сегодняшней ночи, и я не хотела уходить. Мне нравилось здесь: кухня, сад

ведьмы, крутизна того, что живем мы в церкви. Что Айви ценит нашу дружбу – для меня это много значило, а после многих лет уклонения от истинной дружбы из-за того, что случилось с моим отцом, для меня слова «лучший друг» тоже чертовски много значили. Когда-то Айви пригрозила снять с меня столь необходимую мне свою защиту, если я уйду. На этот раз она не грозилась. Я боялась доискиваться до причины, боялась, что она кроется в том секундном восторге, что я испытала, когда Айви пробовала на вкус мою слезу.

– Спасибо, – сказала она, и я сжалась, когда она перегнулась через стол и быстро меня обняла. Запах миндаля и кожи заполнил все мои ощущения.

– Если Кистен сможет тебя убедить, что кровь не секс, – сказала она, – обещаешь мне сказать?

Я уставилась на нее. Мелькнуло и пропало воспоминание о том, как ее целует Стриж.

Явно удовлетворенная, она не стала настаивать и вышла в кухню.

– Айви! – тихо спросила я ей вслед, слишком оцепенелая и ошеломленная, чтобы говорить громче – все равно она меня услышит. – Сколько же правил мы нарушаем?

Она остановилась в коридоре, с сумкой и мечом в руке, переминаясь с ноги на ногу и не отвечая.

– Я буду после восхода. Может быть, устроим поздний ужин? Посплетничаем о Кистене за лазаньей? Он на самом деле отличный мужик – и тебе подходит.

Неловко улыбнувшись, она вышла.

В голосе ее слышалась едва заметная ниточка сожаления, но я не знала, о какой потере она сожалеет – обо мне или о Кистене. И не хотела знать. Я уставилась на ковер, не видя свечей, не ощутив прилива запаха воска и отдушки, когда далеко хлопнула входная дверь и всколыхнулся воздух. Как вышло, что так перепуталась моя жизнь? Я ведь всего только и хотела, что уйти из ОВ, помочь нескольким людям, как-то пристроить к делу себя и свой диплом. С тех пор я нашла своего первого за много лет бой-френда, который меня бросил, оскорбила клан пикси, стала предметом вожделения для Айви и занялась сексом с живым вампиром. Это не считая двух смертных приговоров, которые я пережила, или же двусмысленной и опасной ситуации с Трентом. Какого черта я делаю?

Поднявшись, я побрела в кухню, чувствуя, что щеки у меня похолодели, а ноги – как резиновые. Услышав звук льющейся воды, я замерла. Алгалиарепт стоял у раковины, наполняя чайник, и закопченная медь блестела бусинками конденсата.

– Добрый вечер, Рэйчел, – улыбнулся он мне ровными зубами. – Надеюсь, ты не возражаешь, если я чай сделаю? Нам много чего надо сделать до восхода солнца.

Боже мой! Я совсем об этом забыла.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

– Черт! – выругалась я, пятясь обратно. В святилище. Если я доберусь до святой земли, он до меня не дотронется…

Тяжелая рука упала мне на плечо, и я дико завизжала. Развернувшись, полоснула его ногтями по лицу, оно расплылось туманом, и я метнулась, когда разжалась хватка у меня на плече. В тот же миг он ухватил меня за лодыжку и рывком повалил.

– Пусти! – заорала я, хлопнувшись на пол, и ударила его свободной ногой.

Он с размаху приложил меня о холодильник. Длинная его физиономия приобрела изголодавшийся по солнцу цвет, красные козлиные глаза горели энтузиазмом. Я кое-как поднялась, и он бросился на меня, сцапал рукой в белой перчатке и встряхнул так, что зубы лязгнули, потом толкнул, и я приземлилась у кухонного стола как тряпичная кукла. Извернувшись, я прислонилась к столу спиной, тараща глаза, сердце колотилось с бешеной скоростью. Дура, дура, какая же я дура!