Как обмануть босса

Оболенская Ася

Люди, которые говорят, что ложь не давит, врут. Абсолютно точно, железобетонно врут.

Она давит, иногда невыносимо сильно. А еще она пугает, доводит до желания кричать и биться головой об стену.

И иногда ее просто невозможно нести в одиночку, именно поэтому я позвонила Нике. Для начала прошлась по кабинету, поправила макияж, который в потоке эмоций успела подпортить, выпила стакан воды, достала телефон, выбрала контакт сестры и нажала на кнопку вызова.

Рассказать сестре об услышанном теперь было несложно, словно и не

было тех дней, когда я скрывала от нее правду. Да что уж говорить, от одной мысли о том, что я врала Нике, теперь хотелось у виска покрутить, настолько идея глупой казалась. И как я вообще несколько недель-то продержалась?

Сестра, как это обычно и бывало, внимательно выслушала меня, узнала все подробности и предложила варианты.

Два. Она всегда так делала.

Я не знаю, как это объяснить, но, несмотря на все наши сходства, мы с Никой никогда не пытались перемешать жизни, судьбы. Каждая всегда делала выбор за себя.

Первая любовь — советы и слезу в подушку. Первый секс — разговоры шепотом до утра, но никакого желания поторопить (удивитесь, но меня). Первые серьезные проблемы — возможность решить, но полная свобода выбора.

Так было и на этот раз.

Ника не пыталась принять решение за меня. Выговорилась, повесила трубку и оставила наедине с собой, а я…

Я терялась. От варианта дождаться субботы и все рассказать, следуя первоначальному плану, до идеи вывалить все сейчас, без долгих прелюдий и красивой обстановки, было рукой подать. Чаша весов склонялась то на одну сторону, то на другую, пока я, наконец, не поняла, что лучше правды ничего нет.

Осознала и поднялась на ноги, решительно дошла практически до самой приемной босса, замедлилась лишь в дверях, однако пауза была недолгой, всего три медленных вдоха и выдоха, а теперь вопрос:

— Владислав Александрович у себя? Он просил… — о чем мы там говорили? — изменения в рекламной кампании согласовать.

— Он уехал. — так сухо, что я даже растерялась.

— Как?

— На машине, как еще. — ну да, а чего я ожидала.

Почему-то в памяти вновь всплыла Карина, однако звонок мобильного прервал поток мыслей.

— Ты уехал? — проговорила вместо приветствия, едва выйдя из приемной.

— Пришлось. — это сожаление? — Дела срочные. Не расстроилась?

— Расстроилась. — призналась честно, хоть настоящая причина подобных эмоций явно не совпадала с той, о которой подумал Влад.

— Ну чего ты. — проговорил он с улыбкой, я чувствовала. — В субботу вернусь, даже соскучиться не успеешь. Обещаю.

— Ну, раз обещаешь… — протянула, стараясь придать тону как можно более беззаботную интонацию. — Тогда ладно.

— Тогда жди.

— Жду.

И тишина в трубке. Вот и поговорили.

Ну не по телефону же было Владу сообщать такую новость?

«Да, скоро увидимся, ой, слушай, чуть не забыла, я тут на самом деле немного не Ника, ты, это, приезжай скорей!».

Вообще не из лучших идея…

Ладно, что я, субботы

не дождусь, что ли? Столько времени тянула, а тут каких-то несколько дней пережить. Такая мелочь!

Тем более, что мне было, чем заняться. Детали художественного конкурса все-таки узнать…

Это было бы идеально, но ничего не получалось. В слова преподавателя вникнуть вновь не удавалось, только теперь уже по причине того, что шестеренки в голове усиленно крутились, выдавая самые отвратительные варианты дальнейшего развития событий.

Я подписала заявление на участие, не читая его, отдала нужную сумму для вступительного взноса, еще в инструкциях каких-то расписалась. В общем, если в конечном итоге выяснится, что я отдала кому-то почку, еще и приплатив за это, я, в принципе, не удивлюсь.

Когда я вернулась домой, голова гудела, но события, заготовленные судьбой для этого дня, совершенно не хотели заканчиваться. Я сделала такой вывод, когда в половину десятого вечера на пороге моей съемной квартиры обнаружила Нику в окружении трех чемоданов вещей и ее любимого кактуса Бориса. Любимого настолько горячо, что, будь воля сестры, она бы его и в путешествия с собой брала, и спать рядом укладывала.

— Кажется, я окончательно поругалась с родителями. — ошарашила Ника прямо с порога.

— Чего?

Слова «я», «родители» и «поругалась», произнесенные сестрой, до настоящего момента я вообще ни разу вместе в одном предложении не слышала, поэтому немного зависла, о чем Ника поспешила сообщить.

— А мне обязательно всю историю целиком на лестничной площадке рассказывать или все же можно войти?

Вернувшись в реальность, кивнула, отошла с прохода, пропуская сестру в квартиру.

Как оказалось, все приятности сегодняшнего дня были нужны лишь для того, чтобы замаскировать начало апокалипсиса. Серьезно, других вариантов у меня нет.

Ника действительно поругалась с родителями. В хлам, в клочья, как угодно. Можно взять словарь синонимов и перечислить еще десяток вариантов, и все они будут правильными.

В конечном итоге дело дошло до того, что сестра, решившая несколько дней перекантоваться у мамы и папы до тех пор, пока не найдет себе новое жилье, со скандалом и громким хлопком дверью сбежала ко мне. Я даже не удивлюсь, если мама после всего случившегося не смогла сдержаться и разбила очередной предмет сервиза, подаренного им с папой теткой из Мурманска на очередную годовщину свадьбы.

Была у мамы такая традиция — на нервах бить части этого сервиза. Строго по одному за ссору. Из изначальных тридцати шести предметов осталось не так уж и много — семь. Двадцать было потрачено на меня, а девять на папу. Предполагаю, что сегодня на счету сестры появился первый трофей.

И нет, не стоит искать в этом ритуале какой-то глубокий смысл — маму очень раздражал этот сервиз, а просто так его выкинуть и соврать тете Кате она не могла. Вот и приходилось совмещать приятное с полезным.