Как общаться с вдовцом

Троппер Джонатан

Я вздыхаю сквозь пакетик со льдом.

— И за то, что спас мою задницу.

— Пожалуйста.

Со всех сторон доносится ежедневный саундтрек пригородного утра; квартал оживает. Ритмичный шепот дождевателей, вой газонокосилок и машин для удаления листьев, жужжание гаражных дверей, визг тормозов школьных автобусов. Из домов выходят люди — свежевыбритые, с вымытыми шампунем волосами — и начинают новый день. Им есть, чем заняться, есть, куда пойти и с кем встретиться; они добились относительного успеха, они активны и стремятся достичь большего. Мы наблюдаем из партера, словно балетный номер, как они занимаются своим обычным делом — живут. А мы трое сидим на заднице и удивляемся, откуда у них столько сил.

Глава 34

Мы

с Рассом покупаем продукты в «Супер Стоп & Шоп». Мы набираем бутылки с газировкой, пакеты чипсов, спагетти, банки с томатным соусом, белый хлеб в больших количествах, пасту для сэндвичей и замороженные полуфабрикаты. Все, что мы покупаем, содержит максимальное количество химикатов и требует минимального приготовления. Мы не сравниваем бренды, не ищем рекламные листовки и купоны на скидку, ведь мы скоро станем миллионерами, так что цена не имеет значения. Мы не думаем о калорийности: мы молоды, стройны, печальны и прекрасны, сияем от горя и будем есть все, что захотим, когда захотим, и абсолютно без вреда для себя. Мы несемся по супермаркету, как юные принцы крови, как лучшие летчики-истребители, хватая все, что заблагорассудится; нас опьяняют безграничные возможности созданной нами новой альтернативной семьи. На нас обрушились удары судьбы, нам обрезали крылья, но мы восстали из пепла и возвысились над домохозяйками из пригорода, которые не сводят с нас обожающих глаз, накладывая в тележки свежие овощи и курицу. Мы — семейка из комедийного сериала, из диснеевского фильма, смелый социальный эксперимент. Мы покупаем мешки замороженных куриных наггетсов и картофеля фри. Нам понадобится еще одна морозилка.

На моей левой скуле красуется фиолетовый синяк, который саднит не переставая. Я то и дело хватаюсь за него, вынужденно исследуя новый рельеф плоти — так раскачиваешь языком шатающийся зуб. В отметине насилия, несомненно, есть что-то приятное — своего рода подтверждение мужественности, даже несмотря на то, что появилась эта отметина от случайного удара того самого парня, которого я вроде как защищал. Мне пустили кровь во время жестокого обряда инициации, я заслужил новый статус в племени. С момента героического сражения с Джимом прошел всего лишь день, и через меня все стороны договорились, что для Расса будет лучше переехать ко мне, желательно немедленно. Теперь я отвечаю за этого мрачного, запутавшегося, озлобленного парня, за это длинноволосое татуированное вместилище гнева и скорби. Я отчим. Дурная шутка, мерзость, мина замедленного действия. Все отлично. Мы набираем продукты и подначиваем друг друга — наша собственная специфическая разновидность тонкой иронии, приправленной любовью. Мы будем оттачивать остроумие до совершенства, пока оно не станет нашим отличительным знаком, как у Хепберн и Трейси [27] ; если честно, я никогда не видел Хепберн и Трейси, но уверен — мы гораздо смешнее. Я беру продукты с полок и бросаю их Рассу, как футбольный мяч, все идет без сучка без задоринки, но в конце концов Расс промахивается, и обернутая пленкой половинка арбуза с глухим стуком шлепается на пол и раскалывается.

27

Имеются в виду американские актеры Кэтрин Хепберн (1907–2003) и Спенсер Трейси (1900–1967), которые вместе сыграли в таких фильмах, как «Женщина года», «Угадай, кто придет к обеду?», «Ребро Адама».

— Черт, — произносит Расс.

— Невероятно. Ты промахнулся.

— Чувак. Он и рядом не пролетал.

— Я думал, ты возьмешь влево.

— Я притворился, что возьму влево.

— Неплохо.

— Бери другой.

— Мы не можем вот так просто положить этот обратно на полку. Ты разве не слышал: разбил — покупай?

— А ты разве не знаешь, что покупатель всегда прав?

— И что бы сделал Иисус?

— Иисус бы не уронил арбуз, как девчонка.

— Положи в тележку.

И вот в этом

загвоздка. Мы по-дружески болтаем, по-товарищески делим кров, по-братски общаемся, но в какой-то момент я как опекун обязан настоять на своем. Рассу, как никому другому, нужен хороший пример, и раз уж я в это ввязался, то должен соответствовать — неважно, гожусь я для этого или нет. Допустим, это был аванс на будущее, и все-таки, несмотря на всю неубедительность моих полномочий, надеюсь, что, к собственному удивлению, я открою в себе доселе неведомый кладезь зрелости, копившейся, словно проценты с капитала, что позволит мне проявить мудрость и установить дисциплину, но так, чтобы это не сказалось на моей общей безбашенности. Я пока не решил, как именно ступлю на территорию таких сложных вопросов, как секс, наркотики, прогулы и порнуха в интернете, но, ей-богу, в ситуации с расколовшимся арбузом я могу подать добрый пример: несколько секунд побуду белым и пушистым, чтобы все пошло удачно и мы с честью вышли из первого нравственного испытания.

По дороге домой (Расс за рулем) мы впервые официально беседуем как отчим и пасынок.

— Я хочу машину, — заявляет он.

— У тебя нет прав.

— Скоро получу.

— Тогда и поговорим.

— Но ведь деньги не проблема, — произносит он, смущенно отводя глаза.

— Думаю, что деньги — довольно большая проблема.

Мы никогда не обсуждали компенсацию от авиакомпании — огромную кучу денег, которую нам предстояло получить.

— Это почему?

— Потому что ты мрачный злой парень, который потерял мать и ненавидит отца. А теперь ты еще и разбогатеешь. Если нужен рецепт, как испортить ребенка, то лучшего не придумать. И я просто обязан позаботиться о том, чтобы ты не вырос богатым засранцем, который тусуется с себе подобными, встречается с уродливыми звездульками и покупает ночные клубы, — одним из тех, кому еще нет двадцати пяти, а они уже попали в реабилитационный центр.

— До чего же приятно, что ты так в меня веришь.

— Ты еще ребенок, Расс. И все это серьезно. Знаешь, тебе неплохо бы сходить к психологу. Наверняка есть такие, которые на этом специализируются.

— О боже, Дуг, это же всего лишь машина.

— Следи за дорогой.

— Слежу.

Несколько минут мы едем молча, и постепенно моя паника проходит.

— И вот еще что, — продолжаю я. — Вполне возможно, что я принимаю все близко к сердцу. Дай мне время на раздумье, ладно?

— Ладно.

Ты клянешься себе, что никогда не станешь таким, как родители. Слушаешь тяжелую музыку, одеваешься по молодежной моде, трахаешься стоя и на кухонном столе, постоянно повторяешь «черт» и «дерьмо», но в один прекрасный день без предупреждения из твоих уст вылетают их слова, словно долго бездействовавшие агенты, которые внезапно активизировались. Ты еще молод и способен услышать эти слова ушами подростка, который сидит рядом с тобой, и поэтому осознаешь, насколько жалки и бесполезны твои усилия — несколько мешков с песком против приливной волны наследственности.

Дома Клэр руководит разгрузкой пакетов, заполнением холодильника и буфета. Потом Расс идет в свою прежнюю комнату, чтобы разобрать вещи. Утром позвонила Энджи и сказала, что Джима нет дома и чтобы, пока он не вернулся с работы, мы вывезли вещи Расса. На сотовом мигают многочисленные сообщения от Брук, Лейни и неугомонного Кайла Эванса, но я не перезваниваю. Я теперь отчим, и мне нужно хорошенько сосредоточиться.

— Да пусть купит машину, — говорит Клэр. — В старших классах без машины и сексом не заняться.

— Не знаю, хочу ли я, чтобы он занимался сексом. Она с упреком показывает на меня пальцем.

— Кайфолом.

— Я за него отвечаю.

— И поэтому ломаешь ему кайф. По правде говоря, если ты в старших классах не занимался сексом…

— Я в старших классах занимался сексом.

— Так вот, — продолжает Клэр. — Я считаю, что тебе лучше разрешить ему купить машину и дело с концом. Можешь забить бардачок презервативами и брошюрами о вреде вождения в нетрезвом состоянии, если тебе станет от этого легче.