Как обуздать еврейство. Все тайны сталинского закулисья
Шрифт:
Ещё в 20-е годы комедий в СССР снималось много — чуть ли не половина ежегодно выходивших в прокат картин была снята в этом жанре. Однако большинство из них были чисто подражательские, то есть снимались в подражание западным фильмам с участием Чарли Чаплина, Бастера Китона, Макса Линдера, Гарольда Ллойда и т.д. Поэтому и удач в этом жанре у советских кинематографистов было не так много. Но в начале 30-х годов перед советскими кинематографистами встала задача найти такие пути развития этого жанра, чтобы в нём удачно сочетались развлекательность и патетика грандиозных социалистических преобразований. Тем более что приход
«Формально (хронологически) лучшие комедии 20-х прямо предшествуют комедиям Григория Александрова, по сути же, и по форме, и по смыслу, они — прямая противоположность. „Дон Диего и Пелагея“, „Девушка с коробкой“, „Дом на Трубной“ — весёлые фильмы (как и положено комедиям). И чуть-чуть грустные. Они, разумеется, разные — прежде всего по жанру: Протазанов заметно сильнее в сатире, Барнет — в лирике. Но они схожи своей предельной заземлённостью, сугубым „бытовизмом“. В них и намёка нет на героически-победную, маршевую поступь, которую принесли на экран комедии Александрова.
Первые советские комедии выступают от имени иной эпохи — сложной, неустоявшейся. Последствия нэпа ещё дают о себе знать — так же как последствия войны, разрухи, безработицы. Герои этих комедий — обычные люди, люди трамваев, улиц, очередей, коммуналок, домишек с палисадами и огородами, по-своему привлекательные, но никак не претендующие на особое место в истории. Они ещё не успели осознать идеалы нового времени, почувствовать его романтический пафос. Они живут на окраинах, в пригородах, в тесноте коммунального быта — их не ждут в финале Большой театр, или пышные павильоны Сельскохозяйственной выставки, или физкультурный парад на Красной площади…».
Комедийная деятельность Александрова началась после встречи… со Сталиным. Случилось это в августе 1932 года, когда режиссёр вернулся из служебной заграничной командировки (Александров ездил туда с Эйзенштейном и Э. Тиссэ) и заехал в гости к писателю Алексею Горькому. По счастливой случайности там оказался Сталин, которому гость принялся рассказывать о своих впечатлениях от заграничной поездки. Сталин с интересом выслушал режиссёра, после чего внезапно заявил: «Искусство, по-моему, задержалось во вчерашнем дне. Известно, что народ любит бодрое, жизнерадостное искусство, а вы не желаете с этим считаться». После чего вождь обратился к Горькому: «Алексей Максимович, если вы не против весёлого, смешного, помогите расшевелить талантливых литераторов, мастеров смеха в искусстве». Хозяин дома пообещал Сталину, что сделает всё, что в его силах. И не обманул, рассказав о просьбе вождя руководителям советской кинематографии.
Осенью 1932 года в ГУКФе состоялось совещание, на которое пригласили ведущих кинорежиссёров и сценаристов страны. Перед собравшимися была поставлена задача: как можно скорее приступить к выпуску звуковых кинокомедий, которых так ждёт советский народ. В итоге уже спустя два года на экраны вышло около десятка новых кинокомедий, снятых на разных киностудиях
Однако «гвоздём» сезона, безусловно, стал феерический мюзикл Григория Александрова «Весёлые ребята», который вышел на широкий экран в декабре 1934 года. Однако прежде чем фильм вышел в прокат, он прошёл «обкатку» у Сталина и у его соратников по Политбюро. Дело было летом, за полгода до официальной премьеры. А если точнее — в ночь с 13 на 14 июля. Вот как это выглядит в воспоминаниях Б. Шумяцкого:
Сталин: «Ну, что дальше будем смотреть?» (Перед этим членам Политбюро крутили документальный фильм «Челюскин». — Ф.Р.)
Ворошилов: «Давайте картину „Весёлые ребята“».
Сталин: «Что ещё за картина?»
Ворошилов: «А это интересная, весёлая, сплошь музыкальная картина с Утёсовым и его джазом».
Шумяцкий: «Но только у меня всей нет. Она заканчивается. Сегодня могу показать лишь начальные (две) части».
Сталин: «Он нас интригует. Давайте хотя бы начальные».
Каганович: «Но ведь Утёсов безголосый».
Жданов: «К тому же он мастак только на блатные песни».
Ворошилов: «Нет, вы увидите. Он очень одарённый актёр, чрезвычайный весельчак и поёт в фильме здорово. Фильма исключительно интересная».
Шумяцкий: «Мы его заставили и играть, и петь по-настоящему».
Каганович: «Как это вы достигли?»
Шумяцкий рассказал про технические возможности звукового кино.
Сталин: «Раз интересно, давайте смотреть».
Во время просмотра «Весёлых ребят» стоял гомерический хохот. Особенное реагирование вызывали сцены с рыбой, пляжем и перекличкой фразы: «Вы такой молодой и уже гений. Как же можно?» — «Привычка». Очень понравился марш, проход, перекличка стада и прочее. Начали спрашивать, кто снимал и где.
Шумяцкий объяснил.
Каганович: «Неужели это сделано у нас в Москве? Сделано ведь на высоком уровне, а говорили, что эта ваша Московская фабрика — не фабрика, а могила. Даже в печати об этом часто говорят».
Шумяцкий: «Это говорят у нас только скептики, пессимисты, люди сами мало работающие».
Сталин: «Скажите, просто бездельные мизантропы. Таких ведь около всякого дела имеется ещё немало. Вместо того, чтобы в упорной работе добиваться улучшения дела, они только и знают, что ворчат и пророчествуют о провалах…».
Спустя неделю — 21 июля — Шумяцкий привёз членам Политбюро уже полный вариант «Весёлых ребят». И вновь обратимся к его дневниковым записям:
«Начали смотреть картину.
Сталин, уже предварительно просмотревший её три первые части, рассказывал товарищам, которые её не видели, ход сюжета, сильно смеялся над трюками. Когда начались сцены с перекличкой, он, с увлечением обращаясь к Ворошилову, сказал: „Вот здорово продумано. А у нас мудрят и ищут нового в мрачных "восстановлениях", "перековках". Я не против художественной разработки этих проблем. Наоборот. Но дайте так, чтобы было радостно, бодро и весело“.