Как он похож на ангела
Шрифт:
– Почему? Она была больна?
– В каком-то смысле да. Ее заразили страхом.
– Чего она боится?
– Что не попадет в рай. Общаясь со мной по-человечески, она совершила тяжкий грех. К тому же она скрыла от других, что у нее есть деньги, а деньги для Учителя – нечто одновременно грязное и святое. Он странный человек – сильный, властный, безумный, разумеется. Его влияние на окружающих слабеет, и чем меньше рядом становится последователей, тем яростнее и громче он проклинает. Даже наиболее преданные ему люди, такие,
Он вспомнил окаменевшее лицо Сестры Смирение, ведущей на кухню трех послушных детей с непокорными глазами, обиженный голос Матери Пуресы, давно ускользнувшей из Башни и обитающей в светлых комнатах своего детства вместе с преданным Каприотом.
– Вы туда вернетесь? – спросила Марта.
– Да, я обещал. Кроме того, мне нужно сообщить Сестре Благодать, что человек, которого я по ее просьбе разыскивал, мертв.
– Вы не скажете о письме?
– Нет.
– Никому?
– Никому. – Куинн поднялся. – Мне пора идти.
– Да.
– Когда я вас снова увижу, Марта?
– Не знаю. У меня в голове все перепуталось из-за письма и... из-за того, что вы сказали.
– Вы сюда приехали сегодня, чтобы спрятаться от меня?
– Да.
– Жалеете, что я вас разыскал?
– Пожалуйста, не спрашивайте. Я ничего не понимаю.
– Хорошо.
Дойдя до машины, он оглянулся. Марта зажигала костер, и в свете пламени ее лицо было молодым, теплым и радостным, как во время разговора в больничном кафетерии, когда она вспоминала о прежних счастливых днях.
– Мы слышали, что машина уехала, и пришли, – сказал Ричард, с любопытством глядя на мать. – Кто этот человек?
– Мой друг, – ответила Марта.
– У тебя разве есть друзья мужчины?
– А ты хотел бы, чтобы они появились?
– Наверное, да, – сказал Ричард, подумав.
– Но так не бывает, мамы не дружат с мужчинами, – серьезно возразила Салли.
Марта положила дочери руку на плечо.
– Бывает, когда у мамы больше нет мужа.
– Почему?
– Многие мужчины и женщины влюбляются друг в друга и женятся.
– И потом у них рождаются дети?
– Иногда.
– Сколько у тебя будет детей?
Тут вмешался Ричард.
– Из всех глупых вопросов, которые я за свою жизнь слышал, этот – самый глупый, – с презрением заявил он. – У старых и седых детей не бывает.
– Ты не очень-то вежлив, – сказала Марта более резко, чем хотела.
– Мам, ты что?
– А то, что ты мог бы для разнообразия быть иногда поласковее.
– Но я не хотел тебя обидеть!
– Волосы у меня, кстати, не седые, а темно-русые.
– "Старый и седой" – так все говорят о взрослых! Я не имел в виду тебя.
– Меня не интересует, что говорят все, особенно когда это неправда.
– Какая тебя
– Ешьте сами. Я от вас устала.
Ричард смотрел на нее округлившимися от удивления глазами.
– И это говорит родная мать. Ну и дела!
Когда дети заснули, Марта достала из рюкзака зеркало и долго сидела, разглядывая свое лицо при свете огня. Она давно уже не смотрела на себя с интересом, и то, что увидела сейчас, привело ее в уныние. Это было заурядное, круглое лицо, из тех, что нравятся пожилым вдовцам с детьми, которым нужна хозяйка в дом, но никак не одиноким молодым людям вроде Куинна.
"Идиотка, – подумала она. – В какой-то момент я ему почти поверила. Ричард подоспел вовремя".
Глава 15
Путь Куинна в мотель лежал мимо здания, где размещалась редакция "Чикото ньюз". В ее окнах горел свет.
Он не горел желанием видеть Ронду, поскольку должен был скрывать от него слишком много. Но Ронда наверняка знал, что он снова в городе, и Куинн решил зайти, чтобы избежать подозрений.
Ронда был один и читал "Сан-Франциско кроникл", потягивая из жестянки пиво.
– Привет, Куинн, Садитесь, чувствуйте себя как дома. Пива хотите?
– Нет, спасибо.
– Мне уже донесли, что вы вернулись в наш славный город. Что поделывали на прошлой неделе? Пробивались к истине?
– Нет, – ответил Куинн. – Нянчил одного псевдоадмирала в Сан-Феличе.
– Новости есть?
– Какие?
– Вы прекрасно знаете какие. Есть что-нибудь новое об О'Гормане?
– Ничего, что можно было бы напечатать. Слухи, мнения, воспоминания и никаких конкретных доказательств. Я начинаю склоняться к вашей теории бродяги.
– Да? – польщенно и недоверчиво спросил Ронда.
– Она больше других соответствует фактам.
– Дело только в этом?
– Да. А что?
– Ничего. Проверяю вас на тот случай, если вы разузнали что-то, но предпочитаете держать в секрете. – Ронда швырнул пустую жестянку в мусорную корзину. – Поскольку все сведения вы получили от меня, с вашей стороны было бы нехорошо скрывать что-нибудь, согласны?
– Конечно, согласен, – сказал Куинн, честно глядя ему в глаза. – Я целиком и полностью за хорошее поведение.
– Я серьезно, Куинн.
– Я тоже.
– Тогда говорите серьезно!
– Ладно.
– Пойдем по второму кругу. Чем вы занимались всю неделю?
– Я уже ответил, подвизался у адмирала в Сан-Феличе. – Куинн понимал, что должен сообщить что-нибудь Ронде, чтобы тот успокоился. – Разговаривал один раз с сестрой Альберты Хейвуд Руфью и узнал кое-что если не об О'Гормане, то об Альберте Хейвуд. Но еще больше я о ней узнал, когда съездил в тюрьму Теколото.
– Вы виделись с Альбертой? С ней самой?