Как опасно быть женой
Шрифт:
– Бросьте, у вас нет комитета по выпечке. – Я замолкаю. На мгновение это кажется вполне допустимым. – Или есть?
Эван улыбается своими лучистыми глазами и бормочет нечто вроде “какая прелесть”.
– А вас как угораздило? – спрашивает он, сводя руки за спинкой стула, чтобы размять восхитительно мускулистые плечи.
– В смысле?
– Ну, почему вы здесь? Уверен, что у вас полно куда более важной работы.
Стоит ли рассказывать о властной начальнице, приступах неуверенности в себе, моей неизбывной жажде похвалы, о муже и детях? Я вспоминаю неписаный кодекс допустимого уровня откровенности в разговоре. Излишняя искренность
– Я тут вместо начальницы. Она попросила. Эван улыбается:
– Да вы – настоящий скаут, Джулия Флэнеган. Я смотрю на блокнот у себя на коленях и молчу.
Комитет рассаживается по местам и голосует за сохранение панно, но также решает предоставить активистам стеновое пространство размером шесть на четыре фута в том же лекционном зале, чтобы они могли выразить свои взгляды. Следующая задача – выработка рекомендаций по студенческой выставке, но для этого нужно еще одно собрание.
– В целях экономии времени, – вещает Донателла Поуп, – предлагаю вам встретиться так же, то есть парами, до следующего заседания. Как, народ, согласны?
Аплодисменты.
– Первая светлая мысль за весь день, – шепчет Эван. – Слушайте, Джулия. Раз мы все равно будем встречаться, почему бы нам, знаете ли, не поужинать? Как вы относитесь к… м-м… итальянской кухне? “Сотто Воче”? Через три недели, считая с нынешней пятницы? Это будет. – Он достает из заднего кармана потрепанный черный ежедневник. – Двадцать шестое. Идет?
Мама дорогая! Прежде всего, вечер – это вечер. Я-то думала о кофе часиков в десять утра, предпочтительно в университетском кафетерии. Во-вторых, вечер пятницы – время свиданий. А “Сотто Воче” не просто ресторан, а романтический итальянский ресторан, названный так за тихую, почти заговорщицкую атмосферу; каждый столик там кажется столиком для двоих в укромном уголке.
– Хорошо, – слышу я собственный голос и мгновенно вижу в его глазах облегчение и даже благодарность.
– Что ж, тогда до свидания, – говорит он, а я думаю: пожалуйста, только не это слово. Нам предстоит не свидание, профессор Делани, а деловая встреча.
На следующий день я решаю поработать дома, пусть только затем, чтобы избежать встречи с Эваном. Разумеется, есть и другие преимущества, и главное из них – отсутствие Лесли Кин плюс возможность целый день не вылезать из пижамы.
Но дома быстро становится одиноко. Я выхожу на улицу то за почтой, то просто вдохнуть чистого, не кондиционированного воздуха и не вижу вокруг ни единой живой души. Впрочем, в Дельфиниевом Уголке живут не люди, а машины. Большие, роскошные, сияющие фургоны и яркие импортные автомобильчики, черные “хаммеры”, кобальтово-синие родстеры, кремовые “лексусы”-кабриолеты. В доме наискосок от нашего – четыре машины, а водителей, как ни парадоксально, всего трое. Я ни разу своими глазами не видела, чтобы кто-то входил или выходил из этого дома, поэтому перестроения машин перед ним для меня загадочны и необъяснимы, как круги на полях.
6.0. “Корвет” в гараже, джип и фургон на подъездной дорожке, “тандерберд” около дома.
9.45. “Тандерберд” уехал, “корвет” на дорожке, джип в гараже, фургон на улице.
15.0. “Корвет” уехал, “тандерберд” в гараже, джип на улице, фургона нет.
18.0. Все четыре автомобиля уехали.
22.0. “Корвет” в гараже,
Почему?
И с какой стати я торчу в ванной у окна, наблюдая за машинами соседей, когда надо работать? Отчего я не в состоянии найти “Современную энциклопедию супружеского счастья” сороковых годов, которую один из аспирантов прочитал и разметил по моей просьбе? Почему я не позвонила на работу мужу, просто чтобы сказать “привет”, как делала почти каждый день последние одиннадцать лет?
В конечном итоге Майкл звонит сам. Сообщает, что любит меня и что в субботу будут готовы его новые очки, и я должна ему напомнить забрать их из “Окуляров”.
“Окуляры” – не обычная оптика, а “Буфера” [9] и “Ангелы Чарли” в одном флаконе. Гениальный маркетинговый ход для привлечения платежеспособных мужчин с плохим зрением. Владелец Тим Ларсон взял на работу трех девушек: элегантную блондинку, бойкую рыжую (конечно, крашеную) и роковую красотку с волосами цвета воронова крыла. И, вместо псевдолабораторных халатов (ясно же, что они никакие не медики), упаковал своих девочек в вечерние наряды – блестящие топы с глубокими вырезами, облегающие юбочки, босоножки на тонких ремешках. И очки. Подозреваю, совершенно бесполезные. Еще одна находка Тима Ларсона. Видали? Мужики таки западают на дамочек в очках.
9
Американская сеть закусочных, привлекающая посетителей эффектными официантками в открытых маечках и коротких шортах.
Но, как бы меня ни раздражало это заведение, я ни разу не позволила себе ни одного дурного слова в адрес девочек из “Окуляров”, и спасибо маме за эту мою сдержанность. “Мужчины не терпят ревнивых женщин”, – всегда говорила она. Это, пожалуй, самый ценный из весьма немногочисленных перлов ее житейской мудрости. Подтягивай бретельки лифчика, чтобы не висела грудь. От слишком тугого хвоста обязательно заболит голова. В кассе супермаркета очередь из трех мужчин всегда пройдет быстрее, чем одна женщина. Не плачь на людях. Не ешь на свидании шпинат.
И никогда, ни за что не показывай мужчине, что ревнуешь.
В старших классах, узнав о моих страданиях по поводу того, что мой парень катал по городу Памелу Ньютон, обладательницу непомерного бюста, мать сказала: “Если Джесси Макнамара хочет разъезжать по городу с другой девушкой, переживи это как-нибудь либо брось его. – Она подшивала подол моего выпускного платья. Ментоловый “Ньюпорт” чуть не падал у нее с губы. – Нет ничего ужаснее неуверенных в себе женщин. Которые липнут, вяжутся и все прочее. Мужчины этого не переносят. Поверь мне, детка, это не лучше, чем ходить дома в халате”.
Заканчивая юридический колледж и готовясь искать работу, мой муж решил, что настало время перейти с золотых “летных” очков на контактные линзы. Он вернулся от офтальмолога, преисполненный энтузиазма, с сумкой, набитой всяким добром: специальными контейнерами, очищающим раствором и, разумеется, самими линзами в крохотной белой картонной коробочке, на которой значились фамилия Майкла и диоптрии. Я тогда впервые увидела контактные линзы вблизи и не могла поверить, что в подобном пустячке кроются такие огромные возможности. Нет, правда, настоящее чудо.