Как опасно быть женой
Шрифт:
– Тебе не нравится?
Майкл переводит взгляд на сцену.
– Ты похожа на Ларри из “Трех оболтусов” [10] . Только женского пола. Шучу.
– Тебе совсем не нравится.
– Нет-нет. Вполне ничего. Миленько. Просто ты – и кудри… как-то непривычно. Но не переживай. Освоюсь.
Люси выходит на сцену, усаживается, выравнивает банкетку, кладет на клавиши тонкие пальчики. Майкл берет меня за руку. Я кошусь на него: глаза уже на мокром месте. Он сильнее сжимает мою руку и шепчет:
10
Американское
– Помнишь, какая она была маленькая? Как пыталась играть на пианино ножками?
Я бы хотела ностальгировать вместе с Майклом и тоже гордиться дочерью, но в мыслях у меня только одно – катастрофа на голове, жесткий колтун из кудряшек и завитушек, перманент кокетки начала прошлого века. Обычным мытьем от этой жуткой мочалки не избавишься. Я приговорена к кошмарному кошмару на ближайшие пять месяцев, если не больше.
Остаток дня Майкл избегает на меня смотреть и разговаривает исключительно с моими коленями. Кейтлин ноет, что хочет обратно мою “старую голову”. Джейк плачет, когда я прихожу за ним в детский сад. Я совершила чудовищную ошибку.
Вечером я достаю хорошие подставки под тарелки, которые купила в “Холлмарке” за сорок два доллара: ламинированные, блестящие, из толстого прессованного картона. Майклу – его место во главе стола – случайно достается подставка с большим, жирным пятном – грозовой тучей на пасторальных небесах. Тучные пятнистые коровы пасутся уже не при полном благолепии, а во мраке надвигающейся бури.
Майкл понуро ковыряет вилкой курицу в кукурузной панировке и пюре из сладкого картофеля.
– Что-то не так?
– Аппетита нет, – мямлит он.
– Устал на работе?
– Не особенно.
– Это из-за стрижки? – выпаливаю я. – Только честно.
Мой муж кладет вилку на стол. Дети смотрят на отца и ждут ответа, явно надеясь на авторитетное подтверждение их собственного нелицеприятного мнения. Майкл подносит салфетку ко рту и вздыхает:
– Может, и так. У тебя были такие красивые волосы. Ты очень привлекательная женщина, Джулс. Что тебе вдруг приспичило?
– Женский каприз, – отвечаю я. Самое идиотское оправдание на свете.
– Это не каприз, а ужас какой-то. – Майкл наконец-то смотрит мне в глаза. – Джулия, прости. Я не то имел в виду. Прости, прости!
– Ничего страшного. Ты прав. Действительно, ужас. – Я провожу рукой по волосам. Они трещат.
После ужина я долго-долго стою под очень горячим душем, намыливая голову шампунем с содой и уксусом, – говорят, это размягчает химию. Голова шипит и пенится, как макет вулкана на школьной научной выставке, но, когда я высушиваю волосы феном, они все равно выглядят кошмарно.
Из комнаты Джейка доносится смех. Что там происходит? Надеваю халат и заглядываю к нему. На полу в кружок сидят Майкл и дети. Между ними – Гомер в мантии из красной банданы.
– Приветствуем тебя, император
– Шмалла! – выкрикивают дети.
Гомер, который только что бегал кругами, резко, как по команде, останавливается и садится на задние лапки.
– Мы находимся на планете Шмалла, где нам выпала честь получить аудиенцию у самого императора, высокородного и досточтимого Шму-Шмаллы, – вещает в воображаемый микрофон Майкл. – На императоре Шмалла – традиционная красная мантия, так называемая мантия шмализмантичности. Согласно легенде, в династии Шму-Шмалла она передается из поколения в поколение и позволяет их королевским величествам предсказывать погоду, отыскивать кукурузные хлопья и какать где вздумается.
Дети хохочут. Майкл сияет от удовольствия. Он мастер сочинять чокнутые истории на ночь, и планета Шмалла – лишь часть его богатейшего репертуара. Есть еще сказки про незадачливого мистера Говняшку, который продает коровий навоз, потому что живет рядом с фермой, где навоза хоть отбавляй, и про глупого солдатика Джимми Ой-да-ай, который плачет как ребенок, если мама забывает положить ему в ранец конфеты.
– И смотрите, смотрите! Торжественный выход! Перед нами появляется премьер-министр планеты Шмалла, ее величавое кудрявство, Шминки Шмалла! Приветствуйте премьер-министра Шмаллы!
Подмигнув мне, Майкл двигается чуть в сторону и хлопает по ковру, приглашая сесть в кружок. Я втискиваюсь между ним и Люси.
– Вы удивитесь, дамы и господа, но премьер-министр тоже обладает магическими способностями и может в мгновение ока менять прическу. Майкл целует меня в нос и шепчет: – Люблю тебя.
Если б я и вправду могла щелкнуть пальцами и вернуть старую прическу.
Перед сном я намазываюсь гелем экстрасильной фиксации, стягиваю проволочные кудри в тугой хвост и с омерзением отворачиваюсь от зеркала. Только бы заснуть раньше, чем Майкл ляжет в постель. И вдруг я вспоминаю, что собиралась в пятницу вечером на его выступление в “Рок-амбаре”. Даже с няней договорилась. А теперь мечтаю остаться дома с детьми, чтобы не пугать людей.
Эвану Делани нравится моя прическа, ля-ля-ля-ля-ля!
Мы с Энни отправляемся перекусить и, шагая по извилистой, мощенной камнем дорожке, пересекающей травянистый двор кампуса, вдруг видим Эвана. В одной руке он несет портфель, а другой показывает на свою голову:
– Мне нравится! Новая прическа. Здорово!
У меня вспыхивают щеки. Я смущенно отвечаю:
– Спасибо.
Меня тянет к нему неодолимо, словно подводным течением.
– Правда, весьма и весьма пикантно. – Эван одобрительно смотрит на мои волосы, а затем украдкой оглядывает меня целиком.
Я подавляю желание спросить: “Честно? И тебе не кажется, что это какой-то ужас? У тебя не пропал аппетит? Ты не считаешь мой поступок идиотским? Я тебе случайно не напоминаю одного из “Трех оболтусов”? Точно-точно? Уверен?”
– Спасибо, – повторяю я.
– Ну что, через две недели увидимся?
– Конечно. Непременно. – Все мое тело, до самых кончиков пальцев, покалывает от восторга – Эван сделал мне комплимент!
– Это еще кто? – спрашивает Энни, оборачиваясь и выгибая шею.