Как оправдать по делам об убийстве
Шрифт:
– показания эксперта А., который не исключил нанесение потерпевшей части повреждений изъятой скалкой;
– заключение судебно-психиатрического исследования Ш. и показания психолога-эксперта М. о возможности подэкспертного ориентироваться во времени по механическим часам;
– показания свидетелей К. и Р., которые не подтвердили, что в день убийства Е. Л. приходила к ним;
– показания Е., К., Г. и К., давших пояснения о взаимоотношениях погибшей с подсудимыми и о том, что последние ранее брали у нее деньги в долг;
– показания следователя Г. об обстоятельствах
– показания сотрудников полиции З. и Т. об обстоятельствах задержания Ш. и о его признании в совершенном преступлении.
Эти доказательства были исследованы в судебном заседании, и в приговоре им дана надлежащая оценка с указанием того, какие из исследованных доказательств суд признал достоверными (в частности, показания Ш. и потерпевшей К., данные в суде), а какие – недостоверными (в частности, показания указанных лиц, данные ими в ходе предварительного расследования).
При этом суд правильно указал, что показания Ш., данные в ходе допроса в качестве свидетеля, а также в ходе осмотра места происшествия с его участием, не имеют юридической силы и являются недопустимыми доказательствами, поскольку на тот момент он фактически являлся подозреваемым в совершении преступления, но был допрошен в отсутствие защитника.
Помимо этого суд правильно указал, что имеются обоснованные сомнения в достоверности факта изъятия из палисадника дома потерпевшей предполагаемого орудия преступления – скалки.
Как достоверно установлено судом, данная скалка была изъята 19 апреля 2018 года в ходе осмотра придомовой территории из палисадника жилого дома, где проживала убитая Е., однако, как видно из фотографий, приложенных к протоколу осмотра места происшествия от 18—19 апреля 2018 года, на момент обнаружения трупа Е. указанная скалка находилась на трубе отопления в кухне дома потерпевшей.
Изложенные факты о несоответствии обстоятельств обнаружения и изъятия скалки материалам уголовного дела были выявлены прокурором Республики Башкортостан, и с целью устранения выявленных недостатков следователем Г. 6 марта 2019 года был инициирован дополнительный допрос потерпевшей К., а 14 марта 2019 года был проведен следственный эксперимент с ее участием, в ходе которого она пояснила, что:
– до убийства ее матери на батарее в кухонной комнате лежали две одинаковые по своим размерам скалки;
– после случившегося она обнаружила отсутствие одной из указанных скалок;
– позже, при проведении следственного эксперимента с ее участием, на батарее в кухонной комнате была обнаружена одна деревянная скалка.
Вместе с тем, будучи допрошенной в судебном заседании, потерпевшая К. свои предыдущие показания в части нахождения на трубе двух скалок изначально и одной из них – в период проведения следственного эксперимента не подтвердила и показала, что:
– всего в доме имелись три скалки, которые были разными по длине и диаметру, одна из этих скалок была длиннее и тоньше других и всегда лежала на трубе в кухонной комнате;
– на второй день после того, как Ш. дал признательные показания
– затем, посмотрев на трубу, она обнаружила отсутствие на ней скалки, 14 марта 2019 года в ходе следственного эксперимента на батарее в кухонной комнате никаких скалок также не было;
– на самом деле скалку, якобы обнаруженную в тот день, привез с собой следователь и в ходе следственного действия положил ее на батарею в кухонной комнате, и именно эта скалка является вещественным доказательством по делу.
С целью устранения противоречий в показаниях потерпевшей и следователя Г., который настаивал на ложности ее показаний, суд:
– исследовал указанное вещественное доказательство – скалку, изъятую с участием Ш., и сопоставил ее с фотоиллюстрацией, приложенной к протоколу следственного эксперимента с участием К.;
– допросил потерпевшую К., которая подтвердила, что данная скалка принадлежит ее матери и всегда хранилась на трубе в первой жилой комнате; что эту же скалку следователь привез на следственный эксперимент и положил ее на трубу;
– допросил свидетелей Е. и К., которые пояснили, что в доме погибшей было несколько скалок, которые лежали на кухне в буфете и на трубе, но того, чтобы сразу две скалки лежали на трубе, они никогда не замечали;
– просмотрел видеозапись проверки показаний Ш. на месте от 19 апреля 2018 года, где Ш., излагая обстоятельства инкриминируемого ему преступления, указывает, что взял скалку с батареи в кухонной комнате, при этом на видеозаписи видно, что в этот момент на батарее в кухонной комнате отсутствуют какие-либо скалки.
В результате суд достоверно установил, что осмотренная в судебном заседании скалка имеет те же характерные особенности, что и скалка, изображенная на вышеуказанных фотоиллюстрациях, а именно следы загрязнения (светлые пятна) и характерный скол края, после чего обоснованно признал показания следователя Г., показания потерпевшей К. от 6 марта 2019 года и протокол следственного эксперимента с участием потерпевшей К. от 14 марта 2019 года в части обнаружения второй скалки на трубе отопления в кухонной комнате недостоверными.
Кроме того, судом были установлены существенные противоречия между показаниями Ш., данными им в ходе предварительного расследования, и фактическими обстоятельствами совершенного преступления.
При этом, не ставя под сомнение факт проведения 19 апреля 2018 года ряда следственных действий с подсудимым Ш. (допросов в качестве подозреваемого и обвиняемого, а также проверки его показаний на месте), сопоставив указанные показания Ш. с протоколом осмотра места происшествия от 18—19 апреля 2018 года, заключением судебно-медицинской экспертизы трупа Е. и показаниями эксперта А., суд пришел к правильному выводу о том, что сведения, сообщенные Ш. на указанных допросах, не соответствуют обстоятельствам обнаружения трупа на месте происшествия, характеру и локализации имеющихся на трупе телесных повреждений и поэтому не могут быть признаны достоверными.