Как отделаться от жениха и не влюбиться
Шрифт:
– Вы пытаетесь оттолкнуть или распалить во мне страсть? – за спиной раздался голос Андреаса. Демоны Нижнего мира! Он же сам постоянно опаздывает! Следовало это учесть. Мой жест может быть неверно истолкован. – Ни то, ни другое меня не интересует. Но всякое действие имеет последствия.
Только я хотела возмутиться, как мужчина резко дернул ленты корсета и затянул шнуровку. Ударившись спиной в его грудь, я с перепугу отскочила и ухватилась руками за объемные груди богини сладострастия. Заметив это, одернула руки, а богиня, покачнувшись, упала на пол и разбилась.
Затаив дыхание, мы с герцогом наблюдали, как ее
– Надо же, кто-то потерял голову.
– На что это вы намекаете?
– Поверьте, баронесса, я бы лучше рассмотрел вашу грудь, надень вы глубокое декольте, – подлец ловко застегнул пуговицу на моем воротнике и подал локоток. – Вы, кажется, на ужин?
Думает, победил? Игра только началась!
– А я перечитала целую гору книг и даже сгрызла пару ноготков! Все думала, как сделать так, чтобы вам понравиться, – мужчина хотел что-то сказать, но я приняла предложенную руку и, прижавшись к нему, продолжала щебетать. – Но матушка говорит «стерпится, слюбится». Знаете, что это означает? Не отвечайте, я скажу, – заливисто рассмеялась и продолжила. – Это означает, что нас с вами ждет удивительное будущее! А мы будем жить в этом доме или герцог купит для нас другой? Я не уверена, что смогу…
В одном я была уверена точно – что болтать без умолку могла вечно. Чем больше я говорила, тем бледнее становился герцог. Веселый нрав он утратил и, оказавшись в столовой, тут же поспешил усадить меня за стол, чтобы стряхнуть со своей руки. По правилам этикета мы должны сидеть напротив. Заметив, как мужчина с облегчением вздохнул, я решила дожать:
– Ваша светлость. Вы не возражаете, если я поменяюсь местами с Бригиттой? Мне бы очень-очень хотелось сидеть рядом с будущим мужем.
Андреас замер, вцепившись в лакированную спинку стула и сурово глянул на отца:
– Не думаю, что стоит попирать правила этикета, баронесса, – поспешил ответить за хозяина дома.
– Ну что ты. Мы семья, пусть невеста сядет рядом, раз уж так тянется к тебе.
– О, папа! Вы так любезны! – пропела я и, как только оказалась рядом с Андреасом, продолжила описывать ему убранство нашей будущей спальни, начав с качеств ковролина.
Поскольку мой рот был занят разговором, поесть я так и не смогла, зато герцог, хоть периодически и давился, безрадостно ел молча. Герцогская чета, наблюдая, как мы, с позволения сказать, воркуем, вопросами не донимала. Наконец, когда я уже, казалось, поговорила на все темы, успела перейти на «ты», придумать имена нашим девятерым детям, собаке и попугайчику, наступила пора следующего этапа. Ревности!
– Давай договоримся, что ты никогда не будешь мне врать.
Герцог в очередной раз подавился, но теперь поднял взгляд.
– Ты мне изменяешь?
Молчит и бледнеет, хотя куда уж больше.
– У тебя было много женщин? Что же ты молчишь? У тебя и сейчас кто-то есть?
Его лицо вдруг преобразилось.
– Не переживай, я знаю, как приручить твоего ласкового зверька.
– Зверька? Какого такого зверька?
Мужчина вполне однозначно опустил взгляд на мои юбки, и я поняла, что он имел в виду отнюдь не собачку и даже не попугайчика:
– Ну ты нахал! – скрыла негодование за глотком легкого фруктового вина. Кто от кого тут еще отделаться решил? И часа не прошло, а я уже готова выбежать в свои покои. Язык болит, а из трех реплик будущего
Герцог снова подавился и закашлялся, не решаясь, видимо, даже предположить, к чему я на этот раз завела разговор. Невинно похлопав его по спинке, я улыбнулась. Да, я не только запрещенной литературой интересуюсь, но и вообще читать люблю.
– Это вы к чему, баронесса?
Отодвинув от мужчины блюдо с жирными свиными ребрышками, я поставила перед ним тарелку с вареными брокколи и, мечтательно вздохнув, протянула:
– Мне кажется, мы стали понимать друг друга на уровне душ! Хочется, чтоб наш брак был долгим и счастливым. С этого момента я начну о вас заботиться. Вы же не возражаете, мама?
При слове «мама» у Андреаса дернулся глаз, а герцогиня, смущенно улыбнувшись, кивнула:
– Очень похвально с вашей стороны. Я все время говорю своему супругу о необходимости соблюдать диету.
– Ты это все сейчас серьезно или издеваешься? – наклонившись ближе, прошептал жених. Задела! Пора добивать. Не признаваться же в спектакле?
Отложила вилку и нож, оттянула нижнюю губку, негромко шмыгнула носом.
– Погоди, ты же не… – Андреас отпрянул от меня, как маг огня от воды. – Эй… не нужно…
Но меня уже несло. Похороненный актерский талант рвался наружу. За всхлипыванием последовали постанывания, а, затем навзрыд:
– Ты меня совершенно не цени-ишь!
Сестры, которые сначала перепугались, услышав причину, по которой я устроила рев, захихикали в кулачки. Герцогская чета то ли возмущенно, то ли удивленно замерла с одинаковыми лицами, а Андреас смотрел на меня как на стихийно сотворенное заклинание, которое в любой момент может разрушиться и разнести столовую на щепки. Неужели меня никто не остановит?
– Я же просто проявила заботу-у-у…
– Знаете, я, кажется, уже сыт, – утерев губы салфеткой, мужчина резко поднялся.
В абсолютной тишине столовой шаги стучали, словно клюв дятла по дереву в осеннем лесу. Когда все стихло, а присутствующие перевели настороженные взгляды на меня, я резко прервала плач и спокойно обратилась к Присцилле:
– Не передадите мне печеных яблочек? Выглядят весьма аппетитно!
Наконец-то можно спокойно поесть!
Ужин прошел в дипломатичной обстановке. Присцилла оказалась шутницей, Бригитта – любительницей наук, а Лори смешливой молчуньей. Молчуны меня больше всего пугают. От них не знаешь, чего ждать. Герцог – король молчунов – коршуном наблюдал за моим поведением, изучал, а его супруга, дама простоватая, но добродушная, дарила улыбки и намекала, что со свекровью я могу подружиться. В общем, все самозабвенно врали друг другу!
Мне, признаться, стало жаль Андреаса, но, как говорится – ничего личного. Будь на его месте любой другой, я бы поступила так же. К тому же, если мне удастся довести жениха до белого каления, он найдет способ уговорить своего батюшку расстроить эту свадьбу. Очевидно, что меня старый герцог слушать не станет. По нему и так видно, что женское общество он воспринимает исключительно в качестве надоедливого фона, а потому, как только последняя крошка исчезла с его тарелки, он поднялся и, не прощаясь, покинул столовую.