КАК ОТНОСИТЬСЯ К ИСЛАМУ ПОСЛЕ БЕСЛАНА?

Кураев Андрей

ЕСТЬ ЛИ У ВОЙНЫ В ЧЕЧНЕ РЕЛИГИОЗНЫЙ ПОДТЕКСТ? [29]

Самое опасное оружие общественной деструкции - это молва. Слухи способны сокрушать империи. Так слух о нехватке хлеба в Петрограде вывел толпы на улицы, а профессиональные изготовители слухов (либеральные газетчики) назвали это "февральской революцией". Люди беспокоились за хлеб и детей, но пошел слух, что они терпеть не могут "прогнивший царский режим". И люди согласились считать этот слух своей точкой зрения. Обычная трагедия информационного общества: изготовители "общественного мнения" сооружают ужасно

рогатую и страшную "козу", и, напугав ею обывателя, утверждают - "надо быть только с нами, потому что иного не дано".

29

Опубликовано в журнале «Огонек» №.4, 1995

В конце ХХ века масс-медиа (которые, будучи генератором политических мод, скромно говорят о себе как о всего лишь "зеркале общественных мнений") вновь разрушили империю на той же шестой части света. Всех граждан Союза они призвали разделить мироощущение столичных космополитов: "Так жить нельзя". Сегодня-то понятно: можно было жить так, как жила предреволюционная Россия и даже так, как жил предперестроечный Советский Союз. Но молва создана: "нельзя" - и точка.

Я говорю об этом не для того, чтобы поминать старое. Я боюсь, как бы новая волна слухов не растерла в кровавую кашу нынешнюю Российскую Федерацию. Слухи на такое способны. А те "слухи", которые для сегодняшней России опаснее всего - это слухи о войне с мусульманами на Кавказе. Официальные источники говорят, что война идет с "бандформированиями" и профессиональными наемниками. Оппозиционная пресса, под видом антивоенной кампании начавшая очередную кампанию антиправительственную, любит говорить, что война идет с народом и что этот народ идет на войну, совершив молитву, и что Россия втянулась в противостояние с "мусульманским миром".

В информационном обществе приходится быть субъективным идеалистом. Границы газетного языка - это и есть очертания мира. Реальность - это то, для чего в СМИ придумано имя.

Если долго медитировать (заклинать, шаманить) на одну тему - слово срывается, вырывается с языка и становится реальностью. Нельзя утверждать обратное: то есть утверждать, что молчание о чем-либо лишает реальности замолчанное. Но несуществующий фантом может быть впущен в реальное общественное бытие через информационные технологии массового изготовления слухов.

Фантом "религиозная война в России", если он прорвется на страницы газет и в головы потребителей слухов, очень быстро станет реальностью не только психологической.

Настаивать на том, что на Кавказе идет межрелигиозная война, может только тот, кто желает поскорее разрушить Россию. Потому что именно в этом случае конфликт из-за нефти или власти или кровных обид становится чем-то гораздо более значимым и масштабным. Россия существует до той поры, пока между мусульманами и христианами в ней есть мир. И сам слух о том, что между нами началась война, для этого мира а, значит, и для России, уже опасен.

Первичной сегодня становится виртуальная реальность. То, что показывают СМИ, считается реальностью и люди совершают действия под влиянием картинок ТВ.

Политику наших элит, если не сказать властей, по отношению к исламу нельзя назвать иначе, как преступной. Дело вот в чем. Нетрудно заметить, что ислама в России два: поволжский (татаро-башкирский) и кавказский. Поволжье уже почти полтысячи лет находится в составе России. Тот облик ислама, который в итоге там сформировался, оказался достаточно терпимым и уживчивым. Кавказский ислам и сам по себе более молод. И опыта мирной интеграции в неисламское общество у него меньше.

Не замечать разницы между этими двумя стилями жизни и веры нельзя. Но если эта разница есть, то государство должно подумать, какой ислам в России выгоднее.

Каким будет ислам в России? Бороться с ним бесполезно, запрещать тем паче. Умная политика Москвы была бы такой: поддержать свой ислам, не дожидаясь иностранных миссионеров. Поддержать мягкий татарский ислам. Как поддержать? В иннформационной цивилизации реальная социальная

роль некого феномена будет равняться роли его имиджа. Какой имидж СМИ предадут некому социальному движению, такую роль это социальное движение и будет исполнять. Если СМИ создадут исламу образ терпимой и достаточно светской религии – массовый ислам может таким и стать. А для этого надо в Москве создать федеральный исламский телеканал, сформулировать соответствующим образом концепцию телеканала и подобрать под нее проповедников.

Москва странно молчит. А в результате по всей России разъезжают саудитские и иранские муллы. И в их проповеди ислам предстает доктриной жесткой, антихристианской, антироссийской, фундаменталистской…

Если же еще и светская пресса начнет говорить о религиозной войне и начнет ставить знак равенства между понятиями «мусульманин» и «террорист», то беды не миновать. Мир российских мусульман разрушен не менее, чем мир российских (постсовестских) православных. Они сами не очень тверды в знании своей веры. Поэтому каким предстанет их глазам ислам с телеэкрана – таким они его и воспримут. И если телеэкран им будет твердить о том, что весь мусульманский мир встал на войну с неверными (даже при том, что телекомментаторы будут осуждать этот джихад) – российские мусальмане могут поверить в этот миф. В конце концов, если человеку тысячу раз сказать «свинья», на тысячу первый он и впрямь захрюкает…

Так почему молчит Москва? Не потому ли, что хозяева московских телеканалов обслуживают скорее интересы западной геополитики, чем национальные интересы России? Не служат ли они тому интересу западной геополитики, согласно которому Россия должна стать прифронтовым государством, своей кровью заслоняющим западный мир от возрождающегося мира ислама? Кроме того, - чьи интересы дороже западным геополитикам и российским олигархам – России или Израиля? Вопрос риторический [30] . Откуда исходит угроза Израилю? – Из мира ислама. Как энергию мусульманского мира отвлечь от Израиля?
– Направить ее на Россию.

30

Примечание 2004 года: в ельцинские времена НТВ принадлежало Председателю Российского еврейского конгресса г-ну Гусинскому, ОРТ (и, соответственно, телеканал «Культура») контролировался Борисом Абрамовичем Березовским. Кроме того, Березовскому принадлежало около 40% акций на ТВ-6. На телеканале СТС у него было 25 % акций. Его другу Мердоку принадлежало еще 50% акций СТС (см. БАБа потянуло на ходинг // Московский комсомолец. 21.5.99).

Попробуем посмотреть на Россию глазами мусульманина, живущего в ней. Точнее – посмотрим на ТВ-имидж России, который ему предлагается московским телевидением.

Ни один из 10 каналов центрального телевещания не предлагает регулярной передачи, посвященной исламу. Это означает, что мусульмане России не имеют возможности говорить на своем языке и о своих проблемах на федеральном телевидении... Это странное молчание естественно истолковать так, что Москва просто не замечает существования мусульман в своей стране. Мусульмане для нее – граждане второго сорта. Стоит ли тогда дорожить единством с таким государством?

Но ведь Москва не просто молчит на мусульманскую тему. Никак не поддерживая ислам в своем эфире, московское ТВ тем не менее ежеминутно разрушает исламский образ жизни и мусульманскую систему жизненных ценностей. Пропаганда «свободной любви» и потребительского материализма вторгается в каждый мусульманский дом с помощью Москвы. Более того – у каждого нашего телеканала есть вполне определенное религиозное лицо. И у большинства из них это лицо не только не мусульманское, но и не христианское. Это лицо оккультно-магическое. А для ислама, еще больше, чем для христианства, любое язычество - это мерзость. Так, по законам шариата в мусульманском государстве имеют право жить только христиане и иудеи. Язычники не имеют этого права. И если язычники правят страной – то мусульманин не может считать эту страну своей.