КАК ОТНОСИТЬСЯ К ИСЛАМУ ПОСЛЕ БЕСЛАНА?

Кураев Андрей

Мы знаем, что даже в советские годы, не говоря уже о современности, в Чечне процветало рабство: и рабовладение и работорговля. Тайно от Москвы, но не втайне от односельчан. Жителям аула было хорошо известно, у кого есть рабы, где они находятся, когда и где они были пленены или куплены [35] . И поэтому все же приходится говорить о групповой солидарности, групповой ответственности.

Народ, который благодушно взирает на рабовладельческий промысел своих единоплеменников этим своим благодушием свидетельствует, что его национальный «здравый смысл», его национальная культура признает возможность рабства, разрешает захват людей и обманным путем, и путем насилия. И здесь не стоит говорить, что так действуют какие-то отдельные выродки. Нет, эти рабовладельцы действуют как вполне репрезентативные носители своей национальной культуры [36] .

35

«По сведениям министерства по делам национальностей, не считая погибших в ходе военных действий, в Чечне начиная с 1991 года убито более 21 тыс русских, захвачено более 100 тыс. квартир и домов, принадлежащих представителям иных этносов, более 46 тыс. человек обращено в рабство не только в частном, но и в государственном порядке. Рабовладение и работорговля - существенный элемент экономики по-чеченски. И сейчас на территории Чечни удерживается в ожидании вы­купа от 800 до 3 000 человек, по различным оценкам» (Морозов Е. Конституция для рабовладельцев // Десятина 2002, № 8(71).

И вот одно из опубликованных свидетельств:

«"В

мае 1994 года я прибыл в город Моздок на заработки. Меня заинтересовали выгодной работой двое неизвестных молодых людей, которые подошли ко мне на вокзале. Меня привезли в ингушское село Верхние Ачалуки, где передали семье Ехьи Аушева. Мои документы они вручили Аушеву, который отказался мне их вернуть. С мая 1994 года по настоящее время меня заставляли бесплатно работать с утра до поздней ночи, кормили плохо, систематически избивали. Ночевал я в гараже, в непригодных для этого условиях. Меня охраняли, постоянно контролировали мое передвижение в доме и за воротами. Предупреждали, что мне не уйти, а если попробую убежать, то расстреляют на месте. Люди, которые приезжали к Ехье, рассказывали, что Ехья занимает большой пост, контролирует ГАИ. Он, его семья, родственники и все приезжающие гости настроены антироссийски, ненавидят русских. Многие хвастались тем, что сами имеют рабов, и их отцы имели рабов, и деды имели русских рабов. И вообще, русские должны быть только рабами, а их женщины — проститутками. В июне 1994 года в дом к Ехье приезжал отец президента Ингушетии. Старик приехал на белой "Волге" в сопровождении двух автомобилей "Жигули", из которых вышла вооруженная охрана. Через некоторое время в дом к Аушевым приехал и сам президент Ингушетии Р. Аушев, портрет которого в генеральской форме я видел в доме Ехьи раньше. Президент приехал также с охраной. Он был в военной форме. Собрались люди, встреча была торжественной. Президент Аушев покровительствует Ехье. Тот же ведет себя самоуверенно, к нему приходят за советом, везут продукты и угоняют скот со всей Ингушетии и даже Кабарды. Он иногда сопровождает президента в его поездках. Дом Ехьи расположен недалеко от трассы. Если двигаться со стороны Вознесеновского перевала, то в Верхних Ачалуках, после проезда мимо мечети, расположен мост. Через 100 метров после моста с левой стороны расположена улица (на углу — коммерческий ларек), на которой проживают братья Аушевы: Башир, Абас, Амир. Все они живут в собственных домах. В доме у Амира (так же, как и я) работал русский мужчина лет пятидесяти по имени Володя. Его, возможно, убили, так как мы планировали бежать вместе. В таких же рабских условиях, как и я, на этой же улице, в доме дяди президента, работал парень 1965 года рождения, узбек по национальности. Он выполнял самые грязные работы и его постоянно избивали, особенно бесчинствовали сыновья. В доме у Ехьи имеются автомобильные номера разных серий: грузинские, кабардинские, осетинские, ставропольские и др. Он их продает, как и угнанные машины, поставляемые ему из разных мест. Убежал я ночью 3 марта, так как был праздник Ураза, и хозяин и гости потеряли бдительность, однако они быстро обнаружили мое отсутствие, так как я видел, как из дома выехали машины, которые стали объезжать все дороги. Были слышны выстрелы, в том числе в доме Амира Аушева, где жил Володя. Возможно, его убили, так как в назначенное время он не вышел, а после первых выстрелов я убежал. Я шел всю ночь, ориентируясь по высоковольтной линии, и вышел на Кантышево, а далее мимо аэропорта попал на окраину Беслана, где встретил бэтээр с военными, которые доставили меня в отдел милиции. Я утверждаю, что в Ачалуках находится много русских и людей других национальностей, которые эксплуатируются как рабы, с ними расправляются в случае отказа выполнить их требования, многих уже нет в живых… Сергей Дудкин, сбежавший раб семьи Аушевых”. Можно по-разному отнестись к этой исповеди, если бы не попала она к нам от сотрудников пресс-службы ФСБ в Северной Осетии, куда, собственно говоря, и пришел этот человек. ФСБ Осетии проводила расследование по этому факту, и человек этот — реальное лицо, имеющее имя, отчество, адрес. Рабство есть. Оно — факт нашей нынешней истории. И подтверждением тому, документ, переданный в редакцию почти одновременно с исповедью русского раба. Это указ президента Аушева о решении судьбы тех самых "дудкиных", которые в указе презрительно названы "лицами без определенного места жительства". Есть в нем такие строки.

"В связи с использованием отдельными гражданами в личных целях труда лиц без определенного места жительства ПОСТАНОВЛЯЮ: ...выявить местонахождение лиц без определенного места жительства и факты использования их в личных целях. При отсутствии трудового договора и документа, удостоверяющего личность, Министерству внутренних дел ИР к лицам без определенного места жительства принять меры в соответствии с действующим законодательством. Президент Ингушской Республики Р. АУШЕВ"

Заметьте, не "освободить", не "помочь", не "вызволить", а именно: "принять меры". По словам вырвавшихся из неволи людей, этот указ спровоцировал волну убийств узников, которых отпускать на свободу никто не собирался из страха огласки, но содержать из-за "указа" стало опасно — могли на большую сумму оштрафовать. Русских рабов при угрозе "выявления" попросту убивали, как собак, и закапывали в ямах с отбросами. Хозяином русского раба был офицер местного ГАИ, которого правильнее было бы назвать бандитом: открыто торговал оружием, был связан с чеченскими боевиками. Не под протекцией такого ли "гаишника" отряд детоубийц попал на территорию Осетии? Редакция далека от однозначных утверждений в чей-либо адрес и приводит все вышесказанное для того, чтобы услышать, что думают по этому поводу компетентные органы, хваленые "правозащитники" и сам экс-президент Ингушетии Аушев, чье имя упоминается в исповеди русского раба Дудкина...» .

36

Когда в Грузии в 16 веке расцвело это зло, церковный собор резко восстал и определил:

«Человек, продавший человека, будет ли знатный, или незнатный, князь, дворянин или крестьянин, да будет от святых соборов проклят и отвержен. Кто по точном розыске и исследовании окажется продавцом человека, если выкупит и приведёт проданного, заплатит штраф, по своему состоянию, и церкви, и епископу, и господину его, а если не приведёт, кто бы он ни был: князь дворянин или крестьянин, ничто его не спасёт, было бы незаконно его спасать, он должен быть повешен, а если кто за взятку не сделает это, да будет проклят от святых соборов и наказан по канонам апостолов» (Иеродиакон Давид Сарсания Церковные соборы в Западной Грузии в XVI-XVIII вв. и их борьба с работорговлей.

Вывод о том, что «чеченский народ не виноват», нельзя делать на основании официальных деклараций московских чеченцев (т.е. чеченцев, живущих в Москве или назначенных Москвою). Такой вывод можно сделать только на основе данных армейской разведки и ФСБ: проанализировав среднестатистическую реакцию чеченцев в тех разговорах, которые они вели между собой (причем не на русском языке, а на своем).

Мне же запомнилось, как в одном из телерепортажей чеченка в лагере беженцев о террористах в Москве сказала - «наши».

Жаль, что у CNN нет постоянных корпунктов в горных аулах Чечни. Иначе весь мир увидел бы сцены, подобные тем, что так шокировали его год назад: ликующие палестинцы, стихийно (это самое главное: где стихийность – там искренность и честность, то есть там та роскошь, которую не могут себе позволить «официальные представители») изливающие свою радость по поводу успеха террористов в Нью-Йорке [37] .

Зато, по свидетельствам московских заложников, сами террористы вели себя на удивление сдержанно, уравновешенно, корректно. Что означает это их спокойствие? Прежде всего это свидетельство об убеждении самих террористов: они полагали, что совершаемое ими в высшей степени нормально.

37

«Восемь лет назад, в июне 95-ого, я был среди заложников, которые на автобусах вместе с отрядом Шамиля Басаева возвращались из Будённовска в Чечню. На всём пути следования Басаева встречали толпы ликующих чеченцев, во всех сёлах, через которые мы проезжали, собирались митинги. Он был национальным героем своего народа. Можно не сомневаться, что такими же национальными героями для жителей Чечни стали эти две женщины, взорвавшие себя в минувшие выходные в Тушино" (Сергей Ковалев. Чеченский

Рубикон // Новые Известия. 8 .7. 2003). Так что у террористов есть национальность: есть нация, которая считает их своими не только по факту рождения в ней. Есть народ, национальные герои которого берут в плен рожениц и новорожденных младенцев.

Итак, вновь перед нами вопрос о норме: что считается нормой в той или иной культуре. И как могут жить рядом друг с другом, а тем более в одном государстве народы, у которых диаметрально противоположные представления о том, что «нормально» в отношениях между людьми.

Страусиная политика ничем не поможет: никуда не уйти от вопроса о корнях терроризма в самой национальной традиции тех или иных горских племен [38] .

Чтобы сбить эмоции, нужно осознать, что то, что произошло в Нью-Йорке и в Москве в начале ХХI века вполне обыденно с точки зрения мировой истории. Просто прорвался наружу один из ее главных конфликтов. Конфликт скотоводов и земледельцев.

38

«- ...Когда в Чечне все замирится, наладится и встанет-таки вопрос о референдуме...

– То есть когда рак на горе свистнет. Там люди пока что не собираются налаживать жизнь и вряд ли смогут мирно жить в обозримом будущем. У них другой род занятий.

– У всех?

– У значительной части.

– Другими словами, по-вашему, все чечены - бандиты?..

– Скажем так, там особая горская культура, которая считает допустимыми такие виды деятельности, которые недопустимы в остальном мире.

– Скажите уж прямо...

– Нет, я не собираюсь оскорблять чеченский народ. У них и так тяжелая судьба. И говорить про чеченцев правду зачастую означает оскорблять.

– Что же нам тогда делать с Чечней, где живут люди с подобной ментальностью? И отделить их нельзя, и жить с ними неприятно.

– Думаю, тот, кто найдет ответ на этот вопрос, получит Нобелевскую премию мира. Я не претендую». (Сергей Караганов: «Говорить о чеченцах правду – значит оскорблять уелый народ»

У них довольно разные ценности хотя бы потому, что земледелец привязан к своей земле и стабильность воспринимается им как ценность.

Напротив, для скотовода, которому все время нужны новые пастбища, смена места и отвоевывание новых угодий - это естественная составляющая его образа жизни. Поскольку же и ремесла у скотоводов развиты меньше, чем у земледельцев, то регулярное посещение оседлых «супермаркетов» кочевнику просто необходимо.

Через всю историю человечества проходит этот конфликт: начиная от противостояния Древнего Египта ливийцам и его капитуляции перед гиксосами. В шумерском языке “ад” обозначается словом «кур», которое буквально означает “горы” [39] .

39

“Первоначально это слово означало “гора”, затем приобрело более общее значение — “чужая страна”, потому что окружающие горные области таили в себе постоянную угрозу для Шумера» (Крамер С. История начинается в Шумере. — М., 1991, с. 159).

В большинстве мифологий преисподняя связывается с подземным миром, но у шумеров – с горами. Похоже, горцы «достали» шумеров всерьез. Горы, нависавшие над Междуречьем (в том числе и Кавказ), являли шумерам лик смерти. У нас в университетах говорят, что древнейшая цивилизация возникла именно в Междуречьи потому, что земледелие в этом регионе (где необходимы систематические и обширные ирригационные работы) требовало хорошей организации труда. Но, может, причиной раннего развития сильного государства в этом регионе было и то, что только крепкое сплоченное государство могло сопротивляться набегам горцев?

А по другую сторону Кавказа - Кубань. Плодороднейшие земли планеты. Но почему же в последнее тысячелетие здесь не было земледельческих цивилизаций? Почему эта земля была заброшена и не обрабатывалась, пока там не появились русские крепости, казачьи поселения, станицы и заставы? Отчего эти черноземы так долго были пустошью? Не является ли заброшенность этой земли следствием того, что рядом были горцы, которые считали в порядке вещей жить за счет набегов на соседей? [40]

40

Среди чеченских тейпов есть и земледельческие. Точнее – были: «Большевики жестоко расправились с враждебным революции Белым Терским казачеством - первым кавказским народом, подвергнутым выселению. На их земли большевики пустили горных чеченцев, тех, кто в отличие от лояльных России «плоскостных» чеченцев, пополняли в свое время войско Шамиля. Это дорого обошлось России в годы второй мировой войны» (Нарочницкая Н. Беспокойный тыл державы // Эксперт. 2002, 11 сентября. № 42, с. 69). Кстати, в Казахстане переселенные туда чеченцы ведут спокойны земледельческий образ жизни.

Так как же возможно сосуществование двух настолько разных культур? Да, все мы хотим мира. Но как он должен выглядеть, представляем очень по разному. Например, с точки зрения земледельческих народов, в том числе и русского, мир возможен на условиях стабильности. То есть мы занимаемся своими делами на своей земле, а вы - наши соседи, вот по этой реке – граница; мы не вмешиваемся в ваши дела, вы - в наши. Иногда обмениваемся продуктами нашей деятельности.

Но боюсь, что с точки зрения скотоводческих народов такое условие пригодно только для перемирия, а не для мира. Ведь с их точки зрения наша территория это естественная часть их хозяйственного ареала, куда они могут прийти и забрать то, что им нужно. «Все возьму – сказал (хас)булат»…

По понятиям земледельцев для бесконфликтного соседства достаточно соседей оставить в покое. По понятиям скотоводов-кочевников успокоенные соседи есть беззащитная, законная и вкусная добыча [41] . У скотоводов и земледельцев разные «предрассудки». Вы ничего кочевникам не докажете — тут цивилизационная несовместимость. Земледельцы не могут сказать соседям–кочевникам: «вы живите по своим уставам, а мы по своим».

… Пал я как-то жертвой рекламы. Новый фильм Соловьева «Нежный возраст» получил хорошую прессу. И когда его показ был объявлен в телепрограмме – я решил предаться созерцанию. Не могу сказать, что фильм меня увлек. Но вдруг один кадр всецело затащил меня в телеэкран: там показывали дом, в котором я живу. И в том же эпизоде один персонаж говорит другому: «А ты в милицию не пробовал обратиться?» – И слышит в ответ: «Да ты что? Это же Юго-Запад! Здесь государства нет. Здесь одни чечены!». И это – правда. Летом 2002 года «чечены» прямо под окнами моего дома установили кафе-тент (для ориентировки на местности: это в полукилометре от того Мак-Дональдса, у которого чечены же взорвали машину за пару дней до захвата Норд-Оста). Громкая музыка завлекала в него прохожих и услаждала посетителей (или – в их отсутствие - бармена) до глубокой ночи. Когда после нескольких бессонных ночей мой собственный интерес к музыкальной культуре Северного Кавказа был удовлетворен до предела, я спустился к кафе и напомнил бармену, что он все же не у себя в ауле, а в Москве, в которой, кстати, только что принят закон об охране тишины в ночное время… В ответ мне было спокойненько так сказано: «Маё кафэ - это нэ Масква!».

41

Однако, если рядом с кочевым народом нет доступной поживы (в силу отсутствия соседей или в силу их постоянной обороноспособности), то и кочевой народ может привыкнуть жить лишь за счет своих ресурсов и воспитать в себе вполне мирный нрав. Первый случай – это оленеводческие народы Севера. Второй – казахи.

Так что конфликт культур – это не пограничная проблема. Гиксосы посреди нас. И если в Европе они занимают маргинальные позиции, зацепляются за нижние этажи социальной лестницы, то в Москве все иначе: пришельцы тут не стесняются в демонстрации своей силы, не скрывают своего презрения к нам, туземцам, и не скрывают своих планов превратить Россию в Московский Халифат…

Такая перспектива нас не устраивает? Но тогда - одно из двух.

Или китайский вариант: стена, отделяющая евразийские кочевые просторы от оседлой цивилизации китайского Двуречья - Хуанхэ и Янцзы. Однако, уже ко времени генерала Ермолова стало понятно, что этот вариант с чеченцами не срабатывает. Рельеф здесь не китайский. Крепости, построенные по периметру Чечни, не давали защиты от набегов. Тогда было решено полностью взять под контроль эту территорию, насаждая там уже свою систему ценностей.