Как память
Шрифт:
— Он хочет стать моим другом, — сказала я.
Она усмехнулась, словно это было смешно, и я должна согласиться с ней. По крайней мере, она не сказала мне дать ему шанс, потому что моя мама честная, а ещё реалистка. Мне нравится это в ней.
— Он помолвлен. Вы не можете быть друзьями. Это невозможно.
Я кивнула.
— Элай знает?
Не уверена, почему она спросила об этом. Нет причин, по которым Элай должен знать. Он просто станет ещё сильнее защищать меня, а я не настроена на это.
— Нет. Он будет беспокоиться.
— Он любит тебя.
— Я тоже люблю его.
Мама
— Я знаю. — По выражению её лица, я поняла, что она хотела сказать больше, но не стала. Вместо этого она взяла мою руку и сжала её. — Однажды ты поймёшь намного больше.
Эти слова не имели смысла. Мама часто повторяла их. Словно хотела, чтобы я сама разобралась в своей жизни. Я не требовала объяснений. Иногда я настаивала, но сейчас не стала, моё нутро говорило мне: «Ты не хочешь этого знать». В данный момент у меня и так много проблем. Как например, тот факт, что я с самого начала знала: дружба с Нейтом Финли — ужасная идея. И всё же я собираюсь пойти на это. Потому что, если я не сделаю этого, то всегда буду задаваться вопросом: «Что, если это была бы просто дружба? Что-то похожее на наши отношения с Элаем». Знаю, что обманываю саму себя. Но рак многому научил меня. И «что, если» было тем, существования чего я решила никогда не допускать. Я не позволю этим размышлениям появиться и в отношении Нейта.
Я опаздывал на работу, потому что, чтобы выйти за дверь, мне пришлось выпить три чашки кофе и раз десять поговорить с самим собой. Будет нелегко сегодня столкнуться лицом к лицу с Блисс. Вчера мы расстались не на хорошей ноте. Она была ранена и обозлена.
Когда я открыл дверь чёрного входа, то застыл, услышав знакомый голос моей младшей сестры. Какого чёрта здесь делает Феникс? Она должна быть в школе. В последний раз, когда я проверял, она всё ещё была старшеклассницей. Вручение дипломов будет только через две недели. Блисс смеялась, и я направился туда, откуда раздавались их голоса. Я не доверяю Феникс и не уверен, что она не скажет кучу фигни, которую не должна говорить. У девочки был раздражающе громкий рот.
— … и тогда нам пришлось рассказать папе. У Офелии было не достаточно денег на залог… — закончила Феникс с чашкой кофе в одной руке, пока театрально жестикулировала другой. Обе женщины начали смеяться.
Я никогда не видел, чтобы мои сёстры смеялись с Октавией. Она не особо любит посмеяться. Она считает моих сестёр глупыми. Мне пришлось согласиться с ней. Однако было приятно видеть, как Феникс легко общается с Блисс. Слишком, чёрт возьми, приятно, чтобы ощущать комфорт.
— Не хотелось бы прерывать вечеринку, но что ты здесь делаешь, чёрт возьми? Почему ты не в школе? — Феникс даже не вздрогнула от звука моего голоса.
— И я тоже рада тебя видеть, старший брат. Надеюсь, у тебя всё хорошо. Да, у меня всё отлично. Готова к экзаменам, и, о, конечно же, я зачислена в Университет Вашингтона.
Я закатил глаза. Это то, как Феникс снимает с себя лишние вопросы и в процессе, заставляет тебя чувствовать себя виноватым. Это срабатывает с большинством членов моей семьи. Не со мной. Со мной это никогда не прокатывало.
— Я
Она перевела своё внимание снова на Блисс.
— Он грубый. Всегда был таким.
Блисс тихо засмеялась. Этим утром я приехал готовый убедить её стать моим другом. В чём я сомневаюсь, потому что это, вероятно, глупая идея. Но я всё равно хочу этого, словно напрашивался, чтобы мне врезали. И после часа уговоров самого себя я приезжаю и нахожу здесь свою чокнутую сестрёнку. Которая всё портит.
— Я должна вернуться к витрине. Я оставлю вас двоих, — сказала Блисс, затем встала и ушла, и хотя я не должен был смотреть ей вслед, я смотрел, потому что я мужчина.
— Ну, будь я проклята, — сказала Феникс, возвращая моё внимание к себе.
— Что?
Она ухмыльнулась и посмотрела вслед Блисс, затем перевела свой взгляд на меня.
— Пожалуйста, скажи, что она, — Феникс указала подбородок в сторону Блисс, — обладает возможностью покончить с этими смехотворными отношениями, которые у тебя с Октавией.
Не только моей маме не нравится Октавия. Все женщины в моей жизни относятся к ней именно таким образом.
— Октавия всегда была мила с тобой, — напоминаю я ей. Она была мила со всеми ними.
— Милой, но напыщенной, — ответила она. — За этим милым поведением всегда скрывалось высокомерие.
Мы живём в мире напыщенности и высокомерия. Я не стал указывать на это. Решил оставить всё как есть.
— Почему ты здесь? — в этот раз я спросил твёрже. Я был близок к тому, чтобы позвонить отцу. Феникс этого не захочет.
— Потому что, — сказала она, вздохнув, — несколько выпускников повесили своё нижнее бельё на флагшток. Это было позапрошлым вечером. Возможно, был вовлечён алкоголь. В тот момент это казалось прикольным. Даже следующим утром. Пока мы не узнали, что там были камеры слежения. Мы должны были знать об этом заранее. В любом случае сегодня они позвонят нашим родителям. Так что я прячусь. Что думаешь? — она спокойно закончила свою речь.
Фигня с флагштоком глупость, а не преступление. Чёрт, я делал вещи намного хуже, когда учился там.
— Езжай домой и встреться с этим лицом к лицу, Феникс. Мама напомнит отцу, что это его расплата за грехи молодости. Ты младшая. Он успокоится. Они всегда позволяют тебе выйти сухой из воды.
Феникс нахмурилась.
— Я была пьяна на видео камер безопасности. Вот почему они съедут с катушек.
Согласен. Они будут в ярости. Но она не сможет вечно прятаться здесь. У меня есть собственное дерьмо, с которым я должен разобраться. Скоро вернётся Октавия. Я должен взять себя в руки прежде, чем она переступит этот порог.
— Прекрати пить. Это приводит к неприятностям. Дождись совершеннолетия, затем совершай ошибки. А теперь езжай домой и разберись с этим.
Она надулась.
— Пожалуйста, поехали со мной.
Я посмотрел на Блисс, работающую с витриной. Обычно, когда Феникс нуждалась во мне, я без промедлений оказывался рядом. Как-никак она младшенькая. И мы до чёртиков нянчимся с ней. Вот почему она такая дикая лошадка. Даже Офелия спасала её из неприятностей. Брала на себя вину за то, чего не делала.