Как понравиться маньяку
Шрифт:
– …очень я намаялась, – закончила она свою речь.
– Ничего не поняла, – замотала головой Татьяна Аркадьевна.
– А что тут понимать? – изумилась Леська. – Хочу обратно свою тумбочку.
– Но какую?!
– Не знаю, куда вы ее дели, но раньше она стояла в комнате Николая. Я ее купила и теперь созрела унести с собой, потому что очень уж она гармонирует с моим новым шкафом.
Этот Леськин поступок явно показался хозяйке квартиры абсолютной наглостью, она схватила со столика тонкий глянцевый журнал и стала им обмахиваться.
– Она и сейчас стоит в моей комнате, – сказал он, – конечно же забери ее.
Леська подскочила и, радостно улыбаясь, отправилась к своему давно забытому имуществу, а Кочкин решил немного побеседовать с хозяйкой квартиры. Повод для разговора искать не пришлось, Татьяне Аркадьевне после пережитого срочно понадобился собеседник.
– Пусть забирает свою тумбочку. Сколько же я с Олесей натерпелась, сколько натерпелась! А вы действительно ее родственник?
– Да, троюродный брат.
– А я подумала – вдруг она опять замуж собралась? Было бы неплохо, вы мне кажетесь разумным человеком, который смог бы повлиять на нее положительно.
Максим Григорьевич еле сдержал улыбку: он понимал, что Лесю уже никак не исправишь, и еще он понимал, что этого и не надо делать.
– А ваш сын жениться не собирается?
– Пока нет, к чему торопиться. Я уверена, со временем он встретит достойную женщину, мать его будущих детей.
Татьяна Андреевна отложила журнал в сторону и поджала пухлые губы.
– А я, знаете, тоже не женат, – Кочкин решил расположить к себе женщину. – Побаиваюсь.
– Нынче девушки очень оборотистые, будьте внимательны, – она многозначительно подняла тонкую бровь. – После Олеси Николай встречался с одной дамочкой, но ничего не получилось, она слишком уж часто намекала ему о подарках и скандалила. А ведь каждому человеку хочется, чтобы любили его самого, а не побрякушки, которые он может купить. По правде говоря, я о многом сама догадалась, Николай не слишком откровенничает на такие темы.
Кочкин понял, что Татьяна Аркадьевна всеми мыслимыми и немыслимыми способами вторгается в личную жизнь сына и наверняка подслушивает его телефонные разговоры.
– Максим Григорьевич! – раздался голос Олеси, и следователь поспешил в соседнюю комнату.
Леся, выложив все содержимое тумбочки на кровать, задвинула ящик и указала Кочкину на свою добычу.
– Забираем, – объявила она.
Максим Григорьевич метнул взгляд на кучу мелких вещей, лежащих на коричневом покрывале. Ручка, детектив в мягкой обложке, две зажигалки, визитница, пачка жевательной резинки… Вроде, ничего интересного. Кочкин перевел взгляд на Николая, тот стоял в сторонке и задумчиво смотрел на Лесю. Этот затуманенный взор не очень понравился Максиму Григорьевичу.
– Рада была повидать тебя, Олеся, – расплываясь в улыбке, сказала Татьяна Аркадьевна: скрыть свою радость от того, что бывшая невестка
На площадке перед лифтом Леська негодовала:
– Три года не виделись, а она ядом так и брызжет, ну что я ей такого сделала? Ну, устраивала вечеринки для подруг на ее жилплощади, ну и что, в конце концов, Николай ничего против не имел. Ну, перекрасила ее шубу из белого кролика в оранжевый цвет, подумаешь! А что было делать – она уехала отмечать Новый год к сестре, а мне срочно понадобился костюм лисицы в институт. Я бы особо париться не стала, но у нас был конкурс на самый лучший карнавальный костюм, что ж, мне последнее место занимать?
– Победила? – участливо спросил Кочкин, прижимая к себе тумбочку. Сейчас он немного сочувствовал Татьяне Аркадьевне.
– Второе место заняла, а первое досталось Гороховой Светке, она норковую шубу в фиолетовый цвет перекрасила, бегемота изображала.
– Но вроде бы бегемот не очень волосатый? – задумчиво сказал Кочкин.
– Так и норка стриженая была, – важно заявила Леська.
Дверцы лифта плавно закрылись, и раздался легкий гул, который довольно быстро прекратился. Кабина несколько раз дернулась и резко остановилась. Максим Григорьевич качнулся вперед, ойкнул и выронил тумбочку, она рухнула вниз прямо на его левую ногу.
– А-а-а! – закричал он, подпрыгивая.
Кабина зашаталась, а Леська завизжала. Она была уверена, что умрет в самое ближайшее время, что лифт на самом деле не стоит, а с бешеной скоростью падает в бездну.
– Тихо! Прекратить панику! – скомандовал Кочкин через секунду. Склонившись над тумбочкой, он попытался достать до больного места на ноге. – Мы просто застряли.
– Боже, боже, – запричитала Леська, – мне все-таки не удастся дожить до пенсии, а я так мечтала, так мечтала…
– Ничего страшного не случилось. Сейчас позвоним в диспетчерскую, придет Лебедякин и все починит. У меня в телефоне остался номер. Н-да… наверняка мы застряли на этом проклятом третьем этаже.
– Звоните, звоните Лебедякину! Вы только представьте, сколько людей расстроится, если я умру! Ника, сестра… – Леська задумалась. – Убийца, пожалуй, тоже расстроится.
– Не сомневаюсь, – улыбнулся Максим Григорьевич, отодвигая тумбочку в угол. – Кстати, как насчет вашей теории? Может быть, мы с вами застряли неслучайно?
Он выпрямился и посмотрел на Лесю. Они оба смутились и тут же опустили глаза в пол. Вспомнился вчерашний вечер, встреча на кухне, теплые улыбки, многозначительные взгляды и глупая ссора.
– Может быть… – тихо пробормотала Леська.
– Я не хотел вас обидеть…
– Да я знаю, это я во всем виновата…
– Нет, ну я тоже сказал лишнее…
– Не сердитесь?..
– Конечно же нет, а вы?..
– И я тоже нет. – Леська хихикнула и посмотрела на Кочкина: было бы неплохо, если бы он сейчас ее поцеловал. – Слова, что я не пойду за вас замуж, я забираю обратно.