Как попаданке поднять ребёнка и...курорт

Ткаченко Сусанна

Я продолжила прикидываться ветошью.

Пру бережно положила голову Анниэллы… Так, надо привыкать к тому, что это теперь моя голова. Мою голову положила она себе на колени и принялась ощупывать.

— Ну что, жива? — сварливо поинтересовалась вторая.

— Жива моя ягодка, но без сознания. Ох, духи бытия... у неё кровь, Мюрей! Анни ударилась головой! Что же делать?!

— Вешаться! Что ещё? — эмоционально взвизгнула Мюрей. — Аса и так умом не блистала, а после удара вообще, небось, тронется!

— И врача нет! Бедная моя,

бедная!

— Давай вернёмся обратно, Пру! В столице и за ней, и за малышкой Далией хоть бабка аса Фрита Торви присмотрит, а как мы сами будем выживать без денег и с пускающей слюни асой на руках?

— Да что б тебе пусто было! Может, с ней хорошо всё! А в столице оставаться было нельзя. Сама знаешь: бабка Торви невестку терпеть не может…

Так, так, так, дамы! Давайте поподробнее, мне очень надо.

— …Ас Рагнар ведь не просто так велел уехать и даже побег организовал...

— Конечно, не просто так! Его старший братец хотел на дурочке жениться и заграбастать наследство, а младшенькому и самому надо!

— Ас Рагнар хороший. Он любит Анни и жениться хочет не из-за наследства! В отличие от аса Бёдвара.

— Ага, конечно! И малышку Далию хочет сбагрить в пансион он от большой любви к её матери!

— С чего ты взяла?

— Слышала…

Так, ну и что мы имеем? Новости неутешительные. Голова от них кругом просто.

Особу, которая по совету любовника — или не любовника? — мчится в какое-то богом забытое место, потому что не хочет выходить замуж за второго любовника… или не любовника. Вопрос с мужем, статусом и благосостоянием остаётся открытым...

Прекрасная ситуация! За что мне всё это?! Я никогда в жизни не была замешана в интригах, а уж о любовнике и вовсе не помышляла. Хочу обратно!

— Мама, мамочка! — разлившийся колокольчиком по склону оврага детский голосок послужил мне укором. Нет, нельзя обратно. После того, что видела, эту девочку я уже никогда не смогу бросить. — Что с мамой?

В голосе малышки слышалась неподдельная тревога, и я поняла, что пора открывать глаза. Ни к чему пугать ребёнка. Я застонала и «пришла в себя», непонимающе хлопая ресницами.

— Слава духам! Анни, с тобой всё хорошо? — закудахтала Прудения. У меня немного болела голова и зудела нога — видимо, в месте укуса, — поэтому я на всякий случай поморщилась. — Ты меня видишь, узнаёшь, детка?

Я задумалась. Какую лучше разыграть амнезию? Частичную или полную?

В этот момент Далия сбежала к нам и застыла в метре, не решаясь подойти... Я села. Странно это как-то.

— Иди ко мне, доченька, — позвала я малышку и протянула руки.

— Аси Далия! Не подходи! — истошно заорала та, что Мюрей. Прямо как оглашенная. — Твоя мать не в себе, видишь?

Грузная женщина кинулась наперерез не обратившей на её слова ни малейшего внимания девочке, которая радостно кинулась ко мне в объятья.

— Пру, помогай! — женщина вцепилась в малышку и попыталась от меня оттащить, но я держала крепко. Служанка

продолжала вопить: — В асу вселились лесные духи, Прудения! Ты когда-нибудь видела, чтобы она обнимала дочь? Надо спасаться, пока чудище нас всех не заманило в чащу на съедение диким вервольфам!

Ну просто замечательная новость! Матерью Анниэлла была, похоже, тоже отвратительной.

— Прудения, кто эта визгливая женщина? — спросила я строго, взглянув на ту, что относилась к Анниэлле с любовью. Решение сделать амнезию частичной пришло само собой. — И почему она так со мной разговаривает?

Тётки уставились на меня, округлив глаза и рты в немой букве «о», а Далия рассмеялась:

— Мамочка, это же моя няня иде Мюрей, ты забыла?

Я продолжила усиленно изображать из себя ничего не понимающую потерпевшую. Сидеть на земле в обнимку с дочкой и вопросительно переводить взгляд с одной тётки на другую можно было бесконечно, но сейчас главное — не переиграть. Лучше вообще поменьше разговаривать. Я понятия не имела, какие в этом мире традиции, на какой они ступени развития, кто такие иды, а кто асы. Может, совершенно нормально, что женщина возрастом старше своей хозяйки в два раза минимум разговаривает пренебрежительно. Особенно если эту хозяйку и уважать не за что.

— Аса Анниэлла, вы меня пугаете. Это же Мю, вечно всем недовольная Мюрей, вы знаете её уже шесть лет. С тех пор как замуж вышли. Неужели не помните? — не на шутку разволновалась Пру.

— Тебя помню, дочь помню, её — не помню...

— А я и не удивлена, — пробурчала няня Далии, отворачиваясь, — знать она меня никогда и не хотела. Ни меня, ни дочку свою, ни мужа. Только лю...

— Что ты такое там бормочешь, Мю? — попыталась заступиться за честь любимицы Прудения, но тут из глубины леса послышался сначала пронзительный крик неведомой птицы, а потом жуткий вой.

— Ходу, ходу отсюда! — крикнул внезапно появившийся на вершине оврага парень, и Пру кинулась помогать мне подняться. А Мюрей кинулась к Далии и, подхватив её на руки, поспешила наверх, продолжая бурчать.

Мы шли следом, и я прекрасно слышала все её слова. Больше скажу, я делала всё, чтобы не пропустить ни одного из них.

— …Вот понесло же неугомонную! То в дорогу среди ночи, то вообще одну в лес! А я говорила: потерпите, аса, осталось немного, во владениях сходите по нужде. А она: мне надо! И все тут. Тьфу!

Вой и уханье птицы продолжали пронзать лес жутким криком, и я, перебирая чужими ногами на выход из леса, с Мюрей была полностью согласна: куда понесло эту идиотку, бывшую хозяйку тела?

Выбежали к дороге, где на козлах кареты сидел мужичок — пролетая духом, я его не видела, — и запрыгнули в распахнутые двери. Только дамы. Мальчик отправился к мужику. И, кстати, в карету так никого и не запрягли... Транспорт тронулся с места без тягловой силы. То ли в этом мире такая техника, то ли он движется на магии — это предстоит ещё узнать.