Как рассказать… Книга для школьного и семейного чтения
Шрифт:
Мальчик спросил:
– И вы ей подали?
– Конечно. Такая беда… Деньгами я дала три рубля, сала отрезала, яичков положила. Сметанки она еще просила, а я, прости господи, согрешила. Внучек, говорю, у меня из города, прям коток. Все подъедает.
– Да-а… – протянул внук осуждающе. – Надо бы еще сметаны… Обманщица она, бабаня. Как ты не понимаешь?
– Господь с тобой, – замахала руками баба Дуня.
– Вот и господь. Никакого Кардабона нет. Нет такого города.
– Как нет? – недоуменно воззрилась на внука баба Дуня. – Я помню,
– Не-ету, – протяжно и настойчиво повторил внук. – Понимаешь, нету. Нету. Нет никакого Кардабона. Обманула она вас, и все.
– Да ты, може, не знаешь, – сказала баба Дуня. – Их, городов, по земле страсть божия.
– А такого нет. Нету, – настойчиво повторил внук. – И вулканов у нас никаких нет. Это я тебе точно говорю, у меня по географии пятерка. Нет у нас действующих вулканов. Только за границей.
– Може, оттуда? – нерешительно произнесла баба Дуня.
– Оттуда не пустят, – решительно возразил внук. – В честь чего это к нам повезут?
– А почему? У нас и хлебец, и молочко, грех жаловаться.
– Ну, ты даешь, бабуня! – Мальчик даже встал из-за стола. – Как тебя убедить? У тебя карта есть?
– Карты? Есть старая колода. Гадаем.
– Какие карты… Карта, карта, географическая. Понимаешь, где города указаны, страны.
Баба Дуня недолго подумала.
– Откель… А може… В чулане погляди. Там старые книжки сохраняются. Еще отец твой учился, Маруся, Ксеня.
Мальчик побежал в чулан и там, в пыли, в старой рухляди, нашел учебник географии с картой, нашел и принес, и разложил на столе школьную карту.
Баба Дуня почтительно склонилась над пожелтевшим листком. А внук говорил:
– Вот ты видишь, наша страна. Мы тут живем, на Дону, в Европе. И нигде тут вулканов нет. Вот здесь, – прошел он пальцем длиннючий путь, – на Камчатке, есть вулкан. Но он сейчас не действует. И никакого землетрясения не было. Ведь ты сама понимаешь, если бы было, то в газетах бы написали, по радио сообщили, по телевидению.
– Да нам когда слухать и глядеть…
– Я, я бы услыхал и в газете прочитал, я же газеты читаю. И вот погляди на карту, нет никакого Кардабона. Все города есть, а Кардабона нет. Она и придумала-то какое-то название иностранное. Получше соврать не могла. А вы всему верите.
Баба Дуня шумно вздохнула и отправилась на свое место, к низенькой скамеечке, к вязанью.
– Она слезьми кричала…
– Ну и что? Притворялась, да и все.
– Вот такучими слезьми, – показала баба Дуня, – в горох.
– Она и в кулак заплачет. Притворяется. Пять минут поплакала и заработала. Ей же не только ты подала.
– Все, все. Митревна денег дала, носки пуховые. Валентина платье да туфли неношеные. По всем дворам. Одежей и деньгами, об харчах не говоря.
– Вот так, – вздохнул теперь внук. – За час – десять пенсий твоих заработала. Притворилась, и все.
– Ну да… Притворись, – все же не поверила баба Дуня. – Вот такучими слезами… Взаправдашними.
– А
– Так то артисты, а это – баба…
– Ох, бабаня… бабаня… Тебе разве докажешь. Обманывают вас, кому не лень. И тот пьяница, ты сама говорила, погорелец.
– Ащаул… – засмеялась баба Дуня. – Тот на центральной попался. Милиция его защемила.
– На центральной, да не у вас. А вы тоже подавали.
– Подавали, – согласилась баба Дуня. – А как же… Человек говорит: сгорели, детям негде прислониться.
– Да мало ли кто чего говорит! – разозлился внук. – Разоблачать их надо, и все. А не подавать. Они так и будут обманывать. А вы как маленькие… «Слезьми кричит да слезьми», – передразнил он. – А Москва слезам не верит.
– Так то Москва, – вздохнула баба Дуня. – А мы сами в этих слезах… Господи… Не приведи господь… – Она задумалась, и взгляд ее отуманился. – Не приведи господь… – повторила она, отложила вязанье и стала прибирать со стола.
Внук ушел в дом. А на столе лежала раскрытая старая книга, учебник географии с пожелтевшей картой. И прежде чем закрыть ее и унести в темный чулан, баба Дуня склонилась над гладким листком. Она ничего там не искала, лишь пощурилась. Но чудилось ей, что был, где-то был неведомый город Кардабон – живая беда.
Лазоревый цвет
Двор мой последние годы все более полонит пустая трава. То ли сил стало меньше от нее отбиваться, а скорее – охоты: растет… и пускай растет. Места много. И огород затравел. Да и какой это теперь огород! Лишь названье. Грядка лука, грядка чеснока, полсотни помидорных кустов да кое-какая зелень. Земли пустует много и много. Уже не с мотыгой, с косой выхожу поутру на покос.
Но вот цветы остались. Сейчас август, конец его. По утрам – зябко. Роса. Днем – тепло, но палящего зноя нет.
Полыхают, горят, нежно светят простые мои цветы – душе и глазам отрада.
Конечно, главная краса и гордость – это циннии; по-нашенски, по-донскому, – «солдатики», наверное, потому, что прямо стоит цветок, не колыхнется на твердом стебле, будто гренадер.
А все вместе они – словно высокий костер, багровый, алый, красный. Тихое пламя его не палит, но греет. Кто ни войдет во двор, сразу хвалит: «Какие у вас циннии хорошие!» Даже фотографироваться приходили возле цветов. Честное слово! А почему бы и нет?.. Циннии и впрямь хороши.
Длинная гряда вдоль дорожки. Высокие стебли, почти в рост. А цветут мощно и щедро, от земли до маковок. Багряные, алые, розовые. Цветут и цветут. Так будет долго. До первого утренника где-нибудь в октябре. Они и замерзнут во цвете. Поднимешься, выйдешь во двор – холод, трава в белом инее. «Солдатики»-циннии, их яркие цветы и зеленые листья, заледенели. Хрустят под рукой. Ломаются. Солнце взойдет, они обтают и почернеют. Конец.
Но теперь – август. До грустного еще далеко. Полыхают, горят костром алые, красные, розовые цветы. Любо на них глядеть.