Как рассказать… Книга для школьного и семейного чтения
Шрифт:
С дядей Сашей поговорили, и он пошел проводить их за двор. Закурили на дорожку за воротами. А Григорий все глядел на старуху. Теперь она была далеко, в огороде. И тяжкого дыхания ее было не слыхать. Но как немощно стояла она, опершись на черен. И куда-то смотрела.
– Она что, одна живет? – спросил Григорий у дяди Саши.
Тот не сразу понял его. А поняв, вздохнул:
– Одна. Мужик помер. Дочка была… где-то…
– А зачем она копает, через силу?
– А как же… Картошку сажает.
– Слушай, – сказал Григорий товарищу. – Давай
– Давай, – легко согласился товарищ, – давай поможем.
Они отворили калитку и вместе с дядей Сашей пошли в огород.
– Вот помощников тебе привел, – сказал дядя Саша соседке. – Гляди, какая рабсила.
Старая женщина не обрадовалась, а испугалась.
– Нет-нет, – затрясла она головой. – Нечем у меня платить, нечем. Нету денег, ребята.
– Не надо нам никаких денег. Мы просто помочь…
– И самогон я не варю, ребята. Нету…
Насилу ей втолковали.
Вторая лопата нашлась. И дело пошло.
– Во, во! Это по-ударному… Давай, давай! – подзуживал со своего огорода дядя Саша. – Переходи на четвертую, на ударную скорость.
Погода стояла хорошая, солнце. Разохотились и работали вовсю. И, считай, за два часа землю вскопали и посадили картошку, пять ведер.
Тетка Варя сначала поверить не могла, потом суматошилась да благодарила. И, конечно, собрала на стол. Чем она могла угостить? Хозяйство было вдовье, старушечье. И бедность, опрятная, но бедность глядела из углов.
Вареная картошка да огурцы соленые, яишенка с салом. И, конечно, бутылку выставила. Бутылку водки.
– На черный день берегу, – объяснила она. – Може, свет не будет гореть. И вот трубу почистить. Колонка, не дай бог, поломается. Вы уж сами откройте, – она стаканчики достала.
Григорий с товарищем переглянулись.
Господи… Да разве можно было пить это горькое стариковское вино… И не пить было нельзя, нельзя было подняться и уйти, хлеба не откушав.
Григорий нашелся. Он объяснил работу свою, на высоте, при которой водки нельзя и нюхать, сбегал в соседний магазин за пивом. И посидели они, пива выпили. Славно посидели, поговорили. Хозяйка их благодарила, благодарила и доброго им пожелала на семь колен вперед.
А когда уходили, она заплакала. Стояла у калитки, уже попрощавшись, и слезы текли по ее лицу, и она их промаргивала, улыбаясь виновато, и сглатывала комок, подступающий к горлу.
Эти слезы Григорий запомнил и еще дважды заходил к тетке Варе. Почистил бак для воды, покрасил, насос подладил.
Потом он уехал. Уехал и будто забыл этот далекий поселок.
Пришла новая весна. И вдруг вспомнилась однажды тетка Варя. Вспомнилась и из головы не уходила. Так ясно виделась Григорию весенняя земля, огород, солнце, синева неба и старая женщина, что из последних сил копает и копает землю. Вот, кажется, сейчас упадет. Задохнется и упадет, ткнувшись головой в мягкую копань. Упадет и не встанет. Но нет… не падает. Обопрется на черен лопаты, отдышится –
Так ясно вспомнился прошлогодний май. Как после трудов за столом сидели, беседовали. И благодарные слезы у ворот, на прощание. Но чаще виделось, как копает тетка Варя, мается.
«Да, господи, мало ли кто на белом свете мучается», – говорил Григорию трезвый голос. Но сердце помнило, и не хотело забыть тетку Варю, и болело о ней.
Может, виною тому было свое собственное сиротство? Горькие дни… Сейчас, издалека, та жизнь казалась Григорию уже не такой и тяжкой. Детдом… ФЗО… С голоду не помер. Вышел в люди. Но сколь было там беды! Как рассказать… И какими прекрасными были счастливые дни!
Молодой моряк повез их в цирк. Двух ребятишек. Как это случилось?.. Забыто… Но прекрасен был день счастья. И до смерти не забыть радость льдистого мороженого, круглого, на хрустких вафельных пятачках. Имени моряка не забыть – дядя Вася.
Когда учился Григорий в ФЗО и на заводе первую практику проходил, то контролер тетя Катя пирожками его кормила, каждый день. Серые, печеные, с капустой. Он утром лишь глаза открывал – радовался: «Пирожки тетя Катя принесет…» На завод спешил и знал: «Пирожки тетя Катя…»
А если разобраться, то какие труды? Для моряка – два-три часа да копейки на мороженое. Для тети Кати – пяток лишних пирожков испечь. Дело невеликое, малое…
Но боже, всякая малость порой нужна человеку для счастья! Мороженое со льдом, пирожок с капустой, вскопанная деляна земли… Как рассказать…
А что ему, Григорию, что для него значит несчастная полсотня на дорогу? Что неделя отпуска? Еще двадцать дней останется, не считая отгулов. Больше, чем у жены. Да и эта неделя не пропадет, ведь он отдыхать будет, без завода, на воле. Отдыхать, свежим воздухом дышать. Разве мало?
Промучившись день и другой, Григорий решился. Он еще не знал, как скажет о своем приезде тетке Варе. Он жене объяснил все заманчивостью весенней рыбалки на Дону, усталостью, и она поверила. Он взял десять дней отпуска, полсотни рублей на дорогу, удочки собрал, немного гостинцев и поехал.
И все получилось хорошо. Тетке Варе он рассказал о трудной работе, о болезнях, о врачах, которые приписали свежий воздух. А по совести, ведь он не много и соврал. Работал он сварщиком, работал много, газами да гарью дышал день-деньской. И ей-богу, не грех ему было свежего воздуха лишний раз хлебнуть.
Все получилось хорошо. Тетка Варя поверила, поверили и соседи. И теперь каждый год, по весне, приезжал он сюда все более своим человеком. Приезжал ровно на неделю и точно в тот срок, когда начинались огородные работы.
В тетки Варином нехитром хозяйстве дел было немного для сильных мужичьих рук. Дел было, как сам Григорий со смехом установил, пять с половиной: посадить в огороде картошку, насос для воды поставить и бак, деревья окопать и подрезать, курам летний загон устроить, почистить печку. Все остальное – мелочи, хотя и немало набиралось этих мелочей.