Как разрушить мою подростковую жизнь
Шрифт:
Отлично. В любом случае, я не очень хочу, чтобы моя мачеха была адвокатом. Адвокаты, наверное, строго следуют всем правилам и предписаниям, а это совсем не для меня. Мне нравится жить в серой зоне.
Отвечая на письмо Келли, я спросила, не хочет ли она встретиться со мной (с моим отцом) в кафе Perk Me Up! завтра в семь часов вечера.
Плюхнувшись в кресло, я услышала шуршание в моем кармане. О, мой Бог! Не могу поверить, что с этим недоразумением с Нейтаном и папой, забыла о письме Эйви. Моя забывчивость – предательство наших отношений?
Отбросив
– Извини, Эйви – знаю, он не может меня услышать, но, может быть, услышит моя совесть.
Когда я раскрыла письмо, мой пульс участился.
Эми, ты знаешь, я не умею писать письма, но я обещал, поэтому пишу.
Меня перевели на новую базу. Я не могу сказать, где она находится, потому что это сверхсекретная информация. Сегодня я стрелял из нового пистолета. Знаю, ты ненавидишь оружие, но это было круто. Выстрелы раздаются со всех сторон. Каждый день мы преодолеваем большие дистанции, и мне всегда кажется, что еще чуть–чуть и мои ноги отвалятся.
Завтра ночью мою часть высадят в Негеве, чтобы посмотреть, как мы будем ориентироваться на местности, когда вокруг нас нет ничего, чтобы помогло нам выбраться из пустыни за исключением звезд. Думаю, я справлюсь. Если я выживу, я снова тебе напишу.
Ты же знаешь, я по тебе скучаю, не так ли?!
Эйви.
Я прижала письмо к груди, впитывая последние слова. «Ты знаешь, я скучаю по тебе, не так ли?!»
Эйви не сентиментален. Он замкнутый, потому что потерял брата в бомбежке, и не позволяет себе открыться, стать уязвимым и огорчаться.
И я знаю, он не хочет, чтобы я ждала его из армии целых три года, поэтому не пишет романтических и сентиментальных писем.
В любом случае, я не хочу романтичного и сентиментального парня. Я хочу Эйви. О, я знаю, что даже не увижу его до лета, когда вернусь в Израиль. И у меня ни перехватывает дыхание от мысли, что он будет ждать меня. Ладно, вру. Но я ни за что не признаюсь в этом вслух.
Склонившись над ночным столиком, я открыла ящик и достала серебряный браслет–цепочку Эйви, который он подарил после того, как мы начали встречаться тем летом. Вместе с браслетом, я вытащила его фотографию.
Это было наше первое официальное свидание. Он устроил мне великолепный вечер: угостил сушами и подарил Мутта. Я исхитрилась сфотографировать его на камеру отца прямо перед нашим расставанием.
С фотографии на меня смотрит юноша с карими глазами и густыми темными волосами под стать. Я уже и не говорю о его улыбке, которая может заставить мое сердце остановиться. Израильтянки не дадут ему прохода, в этом нет сомнений. Это пугает меня, обнажает все мои недостатки. Я недостаточна красива, моя грудь слишком большая, а талия объемна.
Ух, ненавижу, когда начинаю разбирать себя по кирпичикам и сосредотачиваться
Целовать фотографию глупо. Я никогда не сделаю подобного. Но я прижимаю его фото к щеке и крепко обнимаю. Это все еще глупо, но в меньшей мере, чем целовать бумагу.
– Эми, я извиняюсь, но это очень важный звонок.
Замечательно, теперь мой папа, не только вторгся в мое личное пространство, но и застал меня, обнимающейся с фотографией. Единственной причиной, удерживающей меня от того, чтобы рассказать ему, как важно стучать при входе в комнату подростка является отмщение в виде свидания, которое я ему назначила.
– Знаешь в чем твоя проблема?
– В чем?
– Ты думаешь, что работа важнее твоей личной жизни.
Он через чур серьезно смотрит на мир, но я пытаюсь помочь ему стать более разговорчивым и менее занудным. Его работа беспокоит меня. Клянусь, если он не пойдет на работу, у него случиться сердечный приступ.
Он подошел ближе к моей кровати, и я быстро спрятала фотографию и письмо Эйви под подушку.
– У меня есть обязанности, Эми, которые я принял на себя давным–давно.
– Да–да, – выпрямившись, сказала я. – Я уже слышала эти разглагольствования. Что теперь? Ты нужен Президенту Соединённых Штатов в качестве телохранителя?
– Этим занимается личная охрана президента.
– Тогда что же там такого важного?
– Я должен уехать из города. Из–за этого звонили. И это не терпит отлагательств, не в этот раз.
Круто. Квартира в полном моем распоряжении. Сколько возможностей.
– Когда? – спросила я, с излишним рвением.
– В пятницу. Вернусь в воскресенье.
Целых две ночи без родительского присмотра! Впереди меня определенно ждут светлые времена.
– Могу я взять твою машину?
– Только чтобы доехать до дома матери. Там ты останешься на это время. Я только что поговорил с ней. Ты можешь взять мою машину, чтобы добраться до нее.
Ну уж нет! Так не пойдет.
– Я не останусь с мамой и Марком. Что я буду делать с Муттом? К тому же, я думаю, что у Марка аллергия на нас обоих.
– Мы отправим его в питомник.
Я бы хотела, чтобы это относилось к Марку, но я не настолько везучая. Я поднялась, готовая к борьбе.
– Прежде всего, Мутт и я идем в комплекте. Он не останется в питомнике. С этим покончено.
У меня ушло целых пятьдесят шесть минут на то, чтобы убедить отца, что я достаточно взрослая и могу остаться одна в квартире.
Впереди меня определенно ждут светлые времена.
Глава 9
Кашрут. Закон №2
Нельзя смешивать молоко и мясо, потому что Бог сказал: «Не вари козленка в молоке матери его» (Исход 23:19). Тогда почему я не могу смешать цыпленка с молоком? Ведь курицу нельзя подоить.