Как родные
Шрифт:
— Про то, почему я эту Леську вашу катаю?
— У тебя объяснить лучше получится, — сориентировалась Даша, как недавно Олеся, уйдя от прямого ответа.
— Чё тут объяснять? Яйца к Ларисе подкатываю. Но ты не думай, без всякого там вдуть, а со всем уважением.
Зная теперь, что Васин друг, чей график посвободнее его собственного, присматривает и заботится о Лесе, не по просьбе мужа, а по собственному желанию показаться с лучшей стороны и чаще мелькать перед глазами у Ларчика, она больше по этому поводу не напрягалась.
И ещё Даша сочувствовала Олесе.
«Папа
Честная с собой девушка, представив себя на её месте, признала, что тоже бы не стала гордо отказываться от помощи близких.
На очередном семейном совете решили, что пора делать нужные для малышки покупки, послав, куда подальше примету, что заранее делать этого не стоит.
Наталья Васильевна вместе с Олесей гуляла по магазинам в поиске распашонок и крохотных носочков, Иван Владимирович привёз коробку с кроваткой, а Даша с Васей, попросив Ларису выяснить, какую её беременная подруга хочет коляску, купили её в качестве подарка.
Больше тема будущего папаши в их разговорах не поднималась, и все сконцентрировались на ожидании Анастасии Васильевны.
Даша и Олеся
За неделю до поставленной врачом даты родов, Олеся записалась на маникюр и педикюр, понимая, что после рождения дочери она сможет побаловать себя нескоро.
Как и с тем, одним из первых узи, в последний момент ей захотелось группы поддержки. День был будний, поэтому в качестве компании рассматривался нерабочий люд. И, конечно, к ним отнесли Дашу. Бездельницей её не считали и даже знали, сколько она в среднем зарабатывает, внося свою долю в их с Васей бюджет, но к её трудовой дисциплине в условиях работы из дома относились как к выдумке.
Короче, Даша не могла объяснить, ни почему именно ей Олеся позвонила с предложением/просьбой встретиться через час в салоне красоты, ни почему она безропотно согласилась, не попытавшись придумать внятной причины для отказа.
Наверное, сыграл эффект неожиданности?
И неожиданности на этом не закончились.
Привыкшая сама заниматься своими руками и ногтями от маникюра Даша отказалась, но сидела рядом с Олесей, и не знала, что нужно делать, ведь присутствующие в помещении дамы решили пообсуждать свои или истории знакомых о пребывании в родильном отделении. Совсем запугивать Лесю никто не стал, но предостережений и жалоб было больше чем забавных моментов.
— У меня наушники есть, давай я тебе какой-нибудь фильм или передачу на телефоне включу? — предложила Дарья, верно предположив, что разговоры о родах Олесе надоели, но не представляя, о чём с ней можно поговорить ещё. Ведь они уже успели вспомнить, чем Наталья Васильевна угощала их на прошлом обеде, и сказать друг другу, во сколько со своих работ возвратятся Лариса и Вася.
Леся согласилась и оставшееся время смотрела серию чего-то турецкого.
И вот всё закончилось, и можно с чувством выполненного долга расходиться, но что-то дёрнуло Дашу спросить:
— Тебе
Она не собиралась как-либо задевать подругу детства Ламановых, просто ей показалось, что нужно нарушить молчание, и она ляпнула первое, что пришло на ум.
В свою очередь Олеся Лисова не посчитала это попыткой укусить, но всё равно сказала:
— Не любишь ты меня.
Может быть, включалась особенно острая интуиция беременных, а может она всегда чувствовала, что Даша не очень понимает их с Васей дружбу.
Наверняка, задумавшись над этим вопросом всерьёз, она бы пришла к выводу, что тоже не радовалось бы, имей её мужчина нуждающуюся в мужской помощи подругу, любящую тискать его. Но такие размышления в её голове не бродили. В своём понимании Олеся брала только то, что ей предлагали, и как на это смотрит Даша, её не касается
— Смотря, какой смысл ты вкладываешь в это слово, — скучно начала Дарья. — Если не любишь равносильно ненавидишь, то это нашей ситуации не подходит. А если не любишь — это не испытываешь такой сильной привязанности как все остальные, то так и есть. Из общего у нас только Ламановы, мы обе пришли в их семью, но ты сделала это гораздо раньше и стала им родной, а я пока доросла до двоюродной, — понесло её на откровенность. — Но ты должна согласиться, я не обязана тебя любить. В конце концов, у нас ведь это взаимно.
Олеся не стала лепетать ерунду вроде того, что если Даша любит Васю, то должна любить и его близких, но и признавать правдивость сказанного не спешила.
— Я о тебе ничего плохого никогда не говорила.
— И я о тебе.
— Но думала? — не отстала беременная.
На этом моменте истины, когда Даша открыла рот, чтобы честно ответить, о себе напомнил Олесин телефон.
Заиграла та самая мелодия, которую она поставила на Василия Щербакова, чтобы сразу понимать, что ей звонит именно он, и выходить из кабинета или не просить Лариску принести оставленный в другой комнате аппарат, а бежать самой, чтобы не нарушить конспирацию.
Дарья с удивлением следила за изменениями на лице Олеси. Она растерянно нахмурилась, словно не могла понять, откуда звук, потом достала из сумочки свой телефон, взглянув на экран, удивлённо/испуганно распахнула глаза, и задёргалась, будто её разрывало и тянуло в разные стороны.
— На воздух хочешь? — обеспокоилась Даша. — Или в туалет нужно?
Леся кивнула, крепко схватилась за её руку и потащила с собой из вестибюля салона в тамбур между двумя дверями, где остановилась и, наконец, приняла входящий вызов.
Вырываться из её цепкой хватки, чтобы соблюсти нормы приличия и не подслушивать чужой разговор, было идиотством. С одной стороны доносилась ненавязчивая музыка, играющая в салоне, с другой шум улицы, но обе двери создавали достаточную шумоизоляцию, поэтому лучше всего Даша слышала Олесю. То, как она выдохнула: «Здравствуй», дважды на что-то ответила согласием, а через полминуты беспомощно спросила: «А что бы это изменило?», хмыкнула и сбросила.
А Даша, осторожно разжимая её пальцы на своём запястье, с опаской поглядывала на замершую Лесю.