Как рушатся замки
Шрифт:
— Белого или красного? Полусухого или игристого?
— Солнышко, у тебя память отшибло? Я пью сухое красное.
Ани хихикнула. С нажимом царапнула его по щеке заострённым ноготком, и между строк размыто промелькнуло подавленное побуждение разодрать его морду в месиво.
— Для спутницы, глупышка. Побудь хоть сегодня обходительным.
— Белого игристого, – распорядилась Эйвилин, предвосхищая ссору.
Она, не дожидаясь приглашения и поданной по этикету руки, уселась в кресло. Его частично закрывала занавесь, что предотвращало излишнее внимание. При этом благодаря положению ей открывался отменный вид «из первых рядов». К сожалению или к счастью, они застали «антракт».
Неприязнь
Игнорировал?
Он сжал предплечье Ани, не давая ей отстраниться. До красных следов на коже. До болезненного хрипа. Как с Эйвилин в комнате, ничто не предвещало вспышки агрессии. Ей живо представилось своё же негодование: он смел касаться её без разрешения! – и пришедшая на смену загнанность, когда она врезала ему по челюсти. Ани не понадобилось нарываться, провоцируя реакцию; в его хватке она затряслась осиновым листочком на ветру. Она абсолютно точно его боялась – причём почище, чем ненавидела.
— Дорогуша, что за вседозволенность? Мой крест не распространяется на мно-о-огие вещи, которые я могу с тобой сделать. И подружка ничем не поможет, - проговорил он, мазнув языком по её скуле.
— Ты уверен? – подала голос принцесса. Малси перевёл на неё тёмный взгляд. – Повторишь то же самое перед Лис? Ты ведь перед ней по-собачьи на задних лапках пляшешь.
Под внешней безмятежностью рвалось и клокотало. Она не сочла его предупреждение блефом – что-то уверяло, что люди его натуры впустую угрозами не разбрасывались, - но под осязаемым мандражом Ани не устояла перед подначиванием.
Крылья его носа затрепетали. Проститутка посмотрела умоляюще, затравленно.
Эйвилин с деланным равнодушием положила подбородок на запястье. Надменная как в прошлом. Не забитый зверёк – женщина императорской крови, по чьему приказу рушились судьбы неугодных. Страх вдруг испарился, исчерпался без остатка деревянной ложкой, которая чиркнула по дну и разломилась надвое. Всё в ней в один момент покрылось ледяной коркой.
Горло защекотал смех. Бывает, что комок нервов в человеке расплетается ровными нитями по мановению волшебной палочки? Переживания раскатываются в пласт, трясучка сходит на «нет», несмелость рассыпается снежной крошкой – и без предисловий? Копилось-копилось, зрело, травило, чтобы негаданно пропасть, разливая после себя пустоту!
Ни облегчения, ни эйфории – ни-че-го. Лишь холод, наводящий в просторах разума промёрзшее царство.
И звенящее в нём постижение: она до одури замучалась подстраиваться, позориться слабостью, убегать – от преступников-революционеров, от Малси, от реальности. Произошедшее не сломанный механизм, не рваная рана – его нельзя починить, невозможно зашить.
Смириться.
Либо исправить то, что есть возможность исправить.
Её отвлёк бой барабанов, под который на лентах с балки под потолком спускались артистки. На периферии Ани заметалась в нежеланных объятиях и с неожиданным для неё напором поцеловала мужчину. Он оттолкнул.
— Ах ты сука…
Шёпот получился булькающим. Изо рта Малси вместе со слюной тягучей струйкой капала фиолетовая жидкость.
Ани утёрлась тыльной стороной ладони и, поддержав его под мышки, довела до дивана. Белки порозовели от лопнувших капилляров, ресницы затрепетали. Он предпринял слабую попытку подняться.
— Простейший дурман. Через четверть часа его начнёт отпускать, - произнесла женщина тихо. – Мне показалось, вам тоже неприятна его компания. Наслаждайтесь представлением и ни о чём не беспокойтесь,
Она вклинилась в толпу посетителей и работниц борделя, слившись с ней, а Эйвилин, не слыша ничего, кроме сердца в ушах, ощупала карманы Малси.
«Я по призванию подрывник, - кичился он наверху, показывая ей шарики медного цвета: - делаю бомбы. Красота, согласитесь? Эти малышки размером с куриное яйцо, но, представьте себе, на раз-два разнесут половину этажа! Нажимаете сюда и… не пугайтесь. Пока их зажимаешь в кулаке, они не детонируют».
Она вынула их, спрятав за складками платья.
Паника не душила. Вместо неё расплёскивалась торжествующая тьма.
На праздниках взрывы обычное дело. На них гремели фейерверки, стреляли пушки, палили ружья.
Праздниками встречали и провожали правителей.
О, она устроит себе грандиозные проводы.
И заберёт предателя с собой.
Комментарий к Глава 17. Она будет мертва
Юху! Я ждала этого момента!
Конфликт принцессы с самой собой достиг апогея, опустошил ее и вылился в мечты о красивом суициде. С фанфарами и вспышками.
Не без удачного стечения обстоятельств. В который раз. Или все же это чей-то хитромудрый план? Будем выяснять с Лис в следующих главах.
Ииииии
Идем убивать Элерта?
========== Глава 18. Гореть, но не сжигать ==========
Комментарий к Глава 18. Гореть, но не сжигать
Фееричное возвращение прекрасных мальчиков. Очень рекомендую к прослушиванию трек Unprocessed – Portrait. Уже полгода ловлю от него вайбы Азелерта.
В круглом помещении Северного дворца, где прежде размещалась Высшая Министерия Его Величества, только что снежинки не летали. Окна, продырявленные пулями ополчения, застеклили ещё в первый месяц, поставили свежие рамы взамен испорченных, заделали щели – в общем, поверхностным подходом в духе «протянули через пробоину тряпку – и так сойдёт» не обошлись. Рано или поздно любая нерешённая проблема всплывала на поверхность – об этом рассказывать никому не приходилось. Уж лучше по возможности разбираться с ней по факту возникновения, до того, как стекло рассыплется под натиском ливня, а комнату затопит по щиколотку. Всё-таки менять взбугрившиеся полы намного хлопотнее и дороже, чем разок в суете выкрасть время для раздачи поручений по ремонту окон.
От холода это, чего скрывать, никоим образом не спасло. Над страной нависал кризис – как всегда беспощадный и не подстраивающийся ни под чьё положение. Он развернулся до объявления сменившейся власти – сказалось продолжительное участие империи в альянсе и вытекавшие из него траты на армию - и значительно опустошил казну Сорнии. Под финальные аккорды войны обирать стало некого: что крестьяне, что рабочие находились в одинаково бедственном положении, фабрики заколачивали, а заграничные инвесторы, на которых в аналогичных ситуациях принято надеяться, сами завязывали пояса потуже. После революции, вопреки упованиям народа, на спад он не пошёл. Немудрено: выкарабкаться без союзников, без поддержки, с разваливающимися производствами и незасеянными полями, в оцеплении мечущих молнии «друзей империи» ох как тяжело. Кто грезил о безбедной жизни в шелках после смены режима, видя корень всех зол в монархе, сейчас, как пить дать, клянёт Временное правительство во главе с Азефом. Восстановление экономики – дело небыстрое. И того хуже оно идёт, когда тебе не на кого опираться. Без лишений никуда не деться: сократили расходы электроэнергии, закрутили вентили отопления, зафиксировали цены на хлеб – люди поворчат, побуйствуют и успокоятся. Для их же пользы. Надо понимать: они камешек за камушком укладывали фундамент нового мира. Ради этого не грех перетерпеть.