Как с гуся вода
Шрифт:
— Я уважаю тебя, ты, в свою очередь, уважаешь меня, — сказала она Злате.
— Ага, а при этом тебе платят деньги! — выпалила девочка.
— Любой труд оплачивается, — терпеливо пояснила Снежана.
— Хорошо… а могу я называть тебя не Снежана Игоревна, а просто Снежана? А то у тебя что имечко, что фамилия — смех один, — сморщила носик Злата.
— Ты можешь называть меня по имени, но обращаться к взрослому человеку следует на «вы», — ответила она, пряча улыбку.
Злате исполнилось уже тринадцать лет, она была высокой девочкой с намечающимися пышными
Шубины проживали в роскошном четырёхэтажном коттедже с цокольным этажом и мансардой, в элитном посёлке «Восход» неподалёку от МКАД. В доме периодически появлялись домработница, кухарка, охранник, он же телохранитель, сопровождавший Злату в поездках. На дом приезжали и врачи, и массажисты, и сотрудники ресторанов быстрого питания, и масса каких-то неприятных людей — партнеров Всеволода Владимировича по бизнесу. К девочке приходила и учительница музыки. А три раза в неделю ее возили в элитную частную школу в Подмосковье.
Злата привязалась к Снежане и заваливала ее кучей вопросов. Снежана старалась держать себя в рамках и не выходить за пределы обязанностей учителя. Но девочка как-то сумела влезть к ней в душу и стать чем-то большим, чем просто ученицей.
«Это понятно, — размышляла Снежана, — у девочки нет ни матери, ни сестры, ни кого-либо близкого рядом, с кем она могла бы поговорить, посоветоваться о чем-то, поделиться… Отец все время на работе, да и не очень-то он ее балует своим вниманием.
Конечно, Всеволод Владимирович заботится о Злате. Она одета, обута, накормлена, он следит за состоянием ее здоровья, дает ей хорошее образование, ни в чем ей не отказывает… Но как бы это выразиться… точно так же он заботится и о своем лабрадоре — сюда приезжает специалист и вычесывает ему шерсть.
Заботится хозяин и о своих породистых лошадях: за ними установлен регулярный ветеринарный контроль, дорогой корм взвешивают на весах по граммам. Все у Шубина учтено, все оплачено, дом ухоженный, богатый, крутой. Но ведь для маленькой одинокой девочки, запертой в стенах дорогой клетки, этого мало! Она не собака и не лошадь, у нее есть и мозги, и сердце, ей нужны любовь, внимание, человеческое общение. Ведь она входит в такой возраст… может, уже и влюбилась в кого-то, а поговорить ей не с кем».
Как-то раз Снежана набралась храбрости и напрямую заявила об этом Всеволоду Владимировичу. Он сидел в своем кабинете на втором этаже, водрузив ноги на стол, и недоуменно рассматривал Снежану. Примерно так смотрели бы люди на таракана, вдруг подавшего голос.
— Извините, — прищурился он. — Вы…
— Снежана. Снежана Игоревна, — быстро ответила она, переминаясь с ноги на ногу и отметив про себя, что он не предложил ей присесть.
— Так вот, Снежана Игоревна, за что я вам плачу? Правильно: за то, чтобы вы учили мою дочь… как это? Чему?
— Русскому языку, литературе и английскому языку, — перечислила Снежана, уже понимая, что диалог не получится. И все же она должна была попробовать.
— Вот именно! Кстати, как успехи у моей дочурки?
— Отличные.
— Вот и хорошо, вот
— Но у Златы даже нет подружек, ей не с кем поделиться! — не отступала Снежана.
— А чем ей делиться? — удивился Всеволод.
— У каждой девочки ее возраста есть мечты, тайны, о которых ей хочется поговорить с близкой подругой. Вам не понять!
— Да, маленькой девочкой я никогда не был, — согласился Всеволод, смеясь и рассматривая учительницу так бесцеремонно, словно она была его собственностью. — А все, о чем вы мне имели честь поведать, — полная чушь! Девичьи сплетни! Мне в моем доме не нужны толпы ненужных зевак и глупое хихиканье.
— Но к вам ходят друзья…
— Дорогая моя Снежана Игоревна, у меня нет и никогда не было друзей. Больше скажу, их никогда и не будет. Потому что в наше время, тем более если у человека крупный бизнес, у него могут быть только партнеры, подчиненные и враги. И никому из них он доверять не будет: не имеет права. Меня так отец воспитывал, говорил, что человек в этой жизни может рассчитывать только на себя. И свою дочь я так же воспитываю. Вам с ней недолго возиться осталось. Когда Злате исполнится четырнадцать лет, я отправлю ее в частный закрытый колледж для девочек в Англию. Пусть получает образование и познает реалии жизни.
— Но это неправильно… она не должна быть одна, да еще в таком возрасте, — упорно повторила Снежана.
— А вы-то сами знаете, каково это? — Он вновь сощурил свои жесткие серые глаза с холодным металлическим отливом.
— Жить одной, вдали от близких? Знаю. Жизни это действительно как-то учит, но отнюдь не самым ее приглядным сторонам. А вот острое чувство одиночества и желание любви здорово мучают человека, — сказала Снежана.
— Любви? — презрительно усмехнулся Всеволод Владимирович. — Чушь собачья! Вы поощряете девчоночий интерес к мальчикам?
— Но это как раз вполне нормально! Заявляю, как педагог с высшим образованием!
— Если бы я узнал, что моя дочь встречается с каким-нибудь сопляком, я бы положил этому конец в тот же день! И уж поверьте мне, не поскупился бы на любые способы, методы и средства. — От резких слов хозяина дома повеяло таким холодом, что Снежана ему сразу же поверила. Ей стало совсем неуютно.
— Вы… запретите ей любить? — спросила она.
— Если понадобится, проявлю всю свою жесткость и силу воли. А сейчас, в ее тринадцать лет, еще рано об этом говорить. Вы учительница или сводница? О чем мы, собственно, беседуем? — вдруг вспылил он, нервно закуривая толстую сигару.
— Учительница…
— Вот и помните об этом!
«Знай свое место», — мысленно перевела Снежана.
— И потом: она — моя дочь. Если я почувствую, что с ней что-то не так, — приглашу на дом психолога.
«А ведь может оказаться уже поздно, — подумала Снежана. — Да и существует ли у вас, Всеволод Владимирович, какой-либо орган, которым вы смогли бы что-то почувствовать?»
— Снежана, что вы сами знаете о любви, чтобы разглагольствовать об этом с моей дочерью? — спросил он, немного успокоившись.