Как сделать Россию нормальной страной

Малый Матвей

Вот так, принижено, «по-буржуйски», и следует понимать добро. А то Россия полна людей, которые, полжизни пролежав на диване, успели прочесть Достоевского и думают, что добро должно быть высоким, выстраданным. Не надо взлетать высоко, там портрет Сталина: спуститесь вниз, прочно встаньте на землю и идите на работу — это и будет добро.

Как на западе уничтожили зависть

В сегодняшней Америке зарплата опытного рабочего составляет около тридцати тысяч долларов в год, в то время как доход человека, занимающегося реструктуризацией его предприятия, может достигать двухсот миллионов в год, то есть в несколько тысяч раз больше. И это справедливо, поскольку реально соотносимо с прибылью, которую приносит их

деятельность. Если же мы сравним деятельность этого менеджера с деятельностью индийского землекопа, производительность труда которого едва обеспечивает ему доход в 200 долларов в год, то увидим, что разница в зарплате в миллион раз действительно существует, она обусловлена реальным вкладом в мировую экономическую систему.

Итак, если доход одного человека может в миллион раз превышать доход другого, как же бороться с завистью? Западное общество разработало несколько методов решения этой проблемы.

Первый метод: достижение высокого материального уровня всеми гражданами. Действительно, на Западе люди достигли такого материального благосостояния, что практически каждый может позволить себе любую вещь или продукт питания. Если принадлежащая к среднему классу семья из четырех человек живет в шестикомнатном доме, то богатая семья может жить в доме из тридцати комнат, реально используя при этом шесть. То, чем питаются богатейшие члены общества, очень мало отличается от того, что ест средний класс. Нужды удовлетворены, и на дополнительные средства покупают лишь излишества.

Но так как значительное неравенство остается — прогресс всегда означает увеличение разрыва между наиболее и наименее передовыми членами общества — важнейшую роль играет перспектива: создание возможностей роста для каждого члена общества. Это необходимо, чтобы с завистью боролось не меньшинство, а большинство членов общества, включая тех, кто сегодня беден.

Вот почему надо дать как можно большему количеству людей возможность быть производительными, создавать и получать за свою созидательную деятельность адекватное материальное вознаграждение. Только так люди будут мириться с неравенством, не мешая творцам. В результате представителям среднего класса уже нечему завидовать: в материальном отношении на Западе поднялись на такую высоту, на которой зависть существовать не может.

Мощнейшим объединителем является массовая культура. И по цене, и по смыслу, песни Мадонны доступны всем, и все их и слушают. Для поклонников Мадонны, те кто посещают симфонические концерты, кажутся не элитой, достойной зависти, а извращенцами, достойными жалости. Философам часто приходилось работать шутами: это лучше, чем гореть на костре. Западной элите приходится продавать себя, восхищаясь второсортной культурой, которую скармливают массам. Да, это компромисс, но славословие создателю мыльных опер способствует изгнанию зависти из общества, и этим уменьшает вероятность того, что завистники когда-нибудь объединятся, чтобы громить настоящих творцов. Зависть есть в каждом обществе, и общество сильно теми механизмами, которые оно использует для борьбы с ней.

Глава двенадцатая. Закон и народ

Из Пиндемонти

Как известно, Пушкин является выразителем русского духа и при этом сторонником декабристов, противником самодержавия. Что же Пушкин сказал на тему демократии? Вот стихотворение, которое он написал в 1836 году, в зрелом возрасте.

Не дорого ценю я громкие права, От коих не одна кружится голова. И не ропщу о том, что отказали боги Мне в сладкой участи оспаривать налоги, Или мешать царям друг с другом воевать; И мало горя мне, свободна ли печать Морочит олухов, иль чуткая цензура В журнальных замыслах стесняет балагура. Все это, видите ль, слова, слова, слова. Иные, лучшие, мне дороги права; Иная,

лучшая, потребна мне свобода: Зависеть от властей, зависеть от народа — Не все ли нам равно? Бог с ними. Никому Отчета не давать, себе лишь самому Служить и угождать; для власти, для ливреи Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи; По прихоти своей скитаться здесь и там, Дивясь божественным природы красотам, И пред созданьями искусств и вдохновенья Трепеща радостно в восторгах умиленья. — Вот счастье! вот права…

Нельзя отрицать, что это стихотворение очень хорошо выражает отношение русских к государственному строительству, разве что стоит разъяснить, что под «созданьями искусств и вдохновенья», перед которыми многие граждане России «трепещут радостно в восторгах умиленья», теперь, к сожалению, чаще всего понимается бутылка.

Безусловно, было бы смешно, если бы Пушкин призвал оспаривать налоги или более внимательно и критично читать газеты. Перед нами романтическое стихотворение о важности и приоритете внутренней свободы. Мы также должны помнить, что Пушкин жил в стране, где существовало самодержавие и крепостное право, казавшиеся тогда установленными в России навечно. Но с другой стороны, Пушкин был великолепно образован, хорошо знал западную культуру, родился и вырос после Американской и Французской революций, написал это стихотворение после эпохи Наполеона. Однако подход Пушкина к таким понятиям, как «свобода», «права», «государство», «роль человека в обществе», показывает, что ветер этих великих перемен Пушкина совершенно не затронул.

Так что разбор этого стихотворения с точки зрения государственного строительства наводит на грустные размышления. Несмотря на знание западных языков и западной литературы, Пушкин показал себя глубоко русским человеком. Ему не надо было прав, государственное устройство было ему безразлично и ответ на вопрос «хорошо или плохо» зависел от того, можно или нельзя убежать. Когда всего через 34 года после написания этого стихотворения родился Ленин, он родился в стране, которая таким подходом к правам и к государственному строительству была уже подготовлена для его деяний.

Пушкин презирал свободу печати, Толстой — суд (судить-то ведь надо сердцем, а не по закону), Салтыков-Щедрин — государственное управление. И они совершенно правы: в отсутствие класса собственников и мнения людей, и решения суда, и законы, и само государство не достойны ничего, кроме презрения.

На Западе не такие белоручки живут и они поняли, что все-таки надо оспаривать налоги, чтобы потом не трепетать радостно в восторгах умиленья перед куском копченой колбасы.

В России такие законы, что отношение к ним простое: либо нарушить, либо убежать. Пушкину присуще типично русское понимание закона, и он не представляет себе, что закон может быть написан для блага людей. Еще меньше ему понятно, что его гражданским долгом было способствовать созданию и внедрению таких законов.

Человек потому защищает свои права, что он собственник своего интеллекта, будущего, судьбы, дома, средств производства, возможностей для самореализации. Он защищает свои права постольку, поскольку в его языке есть самое величайшее изобретение человечества — слово «я». Это уже от него пошли другие великие слова: «красота», «правда», «честь», «величие», «любовь», «будущее». А отсюда следует, что поэзия обязана своим существованием закону и правам.

Закон на западе и в России: диктатура закона и власть народа

Мы все знаем что такое демократия: это когда народ голосует и избирает своих представителей в органы власти. Это так, но все же это определение настолько однобоко, что только скрывает правду.

Демократия — это наделение человека властью, то есть любое государственное устройство при котором каждому человеку созданы все условья для персонального роста и развития. Более того, демократия — это выполнение властью всех тех мер, которые обеспечивали бы каждому человеку все условья для персонального роста и развития.