Как сломать себе жизнь
Шрифт:
– Собери вещи, – велела Рианнон. Ночевать с учительницей? У нас с ней, конечно, были особые отношения, но не настолько же! Впрочем, по лицу кураторши я поняла, что выбора у меня нет.
Она жила в симпатичном съемном коттеджике в пяти минутах от кампуса. Рианнон постелила мне на диване и принесла кружку мятного чая. Села рядом и с минуту молча смотрела на меня.
Потом началось.
– Ты пила на вечере профилактики СПИДа? – спросила Рианнон.
– Нет.
– Наркотики принимала?
– Что? – воскликнула я. – Нет!
– А
– Рианнон! Нет!
– Что случилось с машиной Джорджа?
– Без понятия!
Рианнон пристально посмотрела на меня. Я отхлебнула из кружки.
– Ходят слухи, будто ты беременна.
– Знаю, – осторожно проговорила я. – Вы же понимаете, собака лает – ветер носит.
– Если ты действительно беременна, я помогу. Тебе без помощи не обойтись.
– Но я не беременна!
– Обманываешь?
– Зачем мне вас обманывать? – возразила я. В самом деле, уже проехали: я ведь записалась на аборт. – Риан-нон! Я не беременна!
Она не ответила. Просто смотрела на меня. А я просто… смотрела на нее.
Наконец учительница сдалась и отправилась спать. Я же долго лежала в темноте без сна, прислушиваясь к перезвону «музыки ветра».
Неделю с лишним спустя Ники повез меня на операцию на внедорожнике своей матери. Снова шел снег; в Манчестер мы добирались долго. И молча. Мы вообще не разговаривали. Когда подходили к кабинету, я шла сзади. Ники остался в приемной. Я дико нервничала. Врач намазал мне живот холодным гелем и сделал УЗИ.
– Операции не будет, – сказал он.
– В смысле? – Я лежала на кушетке в одноразовой больничной рубашке.
– Срок уже четырнадцать недель, – объяснил он. – Аборты во втором триместре беременности в Нью-Гэмпшире запрещены законом.
– Что? – пролепетала я.
– Могу направить вас в клинику в Массачусетсе, – продолжал врач. – Но тогда потребуется согласие родителей.
– Но я не могу! – Я залилась слезами. – Не могу получить согласие родителей!
– Понимаю, вы напуганы, – возразил врач, – но сейчас…
– Вы не знаете моего папу! – взвыла я.
Медсестра взяла меня за руку. Я оделась и в оцепенении побрела в приемную.
Ники отвез меня обратно в школу. Всю дорогу я тихо плакала на пассажирском сиденье. Мы оба были в шоке. Он высадил меня у Лумис-хауса, и больше мы с ним ни разу не разговаривали. И не переписывались.
Я не знала, что мне делать. И попросту отключилась. Зима шла своим чередом, а я перестала думать о беременности. Притворялась, будто ничего не было.
Ученикам, постоянно проживающим в школе, предписывалось остаться в кампусе на первые выходные марта, чтобы готовиться к итоговым экзаменам. Я была рада. Это означало, что спектаклям в пятницу и субботу светили аншлаги. Я так увлеклась своей постановкой «Наоми в гостиной» Кристофера Дюрана (одного из самых остроумных драматургов всех времен), что меня
Перед началом представления я выглянула в зрительный зал. Под завязку! Явилась даже хоккейная команда. Я была в своих дурацких джинсах Sergio Valentе двадцать третьего размера с высокой посадкой, которые заказала по каталогу еще в десятом классе. Они пока налезали на меня, но страшно давили. Я и теперь виню их в том, что произошло.
Я раздавала актерам последние наставления, когда меня скрутило. Я побежала в женский туалет, зашла в кабинку, села на унитаз и стянула джинсы.
Заранее прошу прощения за то, что собираюсь сейчас описать.
Представьте медузу размером с пепельницу. Дальше представьте сотню таких медуз кроваво-красного цвета. А теперь вообразите, что вы стягиваете джинсы Sergio Valente – и из вас вываливаются сотни кровавых медуз размером с пепельницу. Именно это со мной и случилось.
– ААА! – заверещала я. – АААААА!
Окровавленные ошметки – видимо, куски внутреннего слоя матки – продолжали хлестать из тела в воду. Будто все внутренности ринулись наружу. Я пыталась схватить их руками, но их было слишком много. Плюх, плюх, плюх… Конца этому не было. Меня прорвало!
– ААА! – продолжала орать я. – ПОМОГИТЕ! КТО-НИБУДЬ!
Кто-то вбежал внутрь.
– Эй! – позвала незнакомая девушка. – У тебя все нормально?
– НЕТ! ПОЗОВИ РИАННОН! – простонала я, сидя на полу кабинки со спущенными штанами. Руки, ноги, сиденье унитаза и пол были залиты кровью. – Я КЭТ! МНЕ НУЖНА РИАННОН!
Несколько минут спустя в туалет ворвалась моя кураторша.
– Кэт! – закричала она.
– МНЕ НАДО В БОЛЬНИЦУ! – прорыдала я.
– Жди тут! – велела она.
Пока она бегала за ключами от машины, я встала и натолкала в джинсы туалетной бумаги.
По дороге в больницу я безостановочно стонала и орала.
К тому времени, как мои ноги очутились на держателях гинекологического кресла, кровотечение прекратилось. Врач отделения экстренной помощи вводил мне во влагалище инструменты наподобие очень длинных ватных палочек, вытаскивал оставшиеся кровяные сгустки и бросал их в ведро для медицинских отходов, стоявшее сбоку.
Я (и снова прошу прощения) надеялась, что у меня случился выкидыш. Но нет.
– Вы все еще беременны, – подтвердил врач. Я тупо уставилась на лампы дневного света.
На обратном пути в кампус Рианнон смотрела только вперед, на дорогу – очевидно, как и полагается водителю. И все же атмосфера в машине была напряженная.
– Извините, нам пришлось пропустить представление, – наконец произнесла я.
– Все нормально, – отозвалась Рианнон.
– Извините, я солгала, – продолжала я. – Пожалуйста, не рассказывайте моим родителям.
– Я не знаю, как поступить.