Как соблазнить невесту
Шрифт:
– Поразмыслите об этом, – сказал он, тронув пальцем ее подбородок. – Предложение Джеффа остается в силе. Мое тоже у вас в кармане. Думайте серьезно и глубоко, Дейзи, а завтра дайте мне знать, к чему вы пришли.
– Завтра?!
– Да. Потому что у вас есть враги, и мы должны как можно скорее покончить с той нелепицей, которая вам угрожает. И еще потому, что при всех моих странностях я не желал бы оказаться личностью второго сорта или последним прибежищем. А теперь, – заговорил он с полным спокойствием, если не считать синего пламени в глазах, – не вернуться ли нам к Хелене? Бедняжка начнет беспокоиться, а это совершенно ни к
Дейзи стояла и смотрела на него, прижав ладонь к губам, которые еще покалывало от его поцелуя.
– Вы это всерьез? – спросила она, слегка опомнившись.
– Как нельзя более, – сказал он. – Все дело теперь только в вас.
Глава 16
Он просто сумасшедший. Настоящий сумасшедший, все о том свидетельствует.
Лиланд сидел в глубоком кресле у горящего камина и размышлял. Прислуга уже спала. А он должен был еще очень многое обдумать до того, как смежить веки. Он смотрел прямо на огонь и не видел его. Что делать дальше? Сдаться властям и угодить в Бедлам? Продолжать в том же духе? Безусловно, если она примет его предложение. Но примет ли, вот чем вопрос: О чем же он все-таки думал?
О ее глазах, груди, губах, ее смехе, и о неукротимом духе Дейзи, что казалось ему самым важным. Но почему?
Женщины вошли, впрочем, правильнее было бы сказать ворвались в его жизнь, когда он был еще совсем молодым и только что получил титул. Именно последнее обстоятельство и послужило главной причиной усиленного внимания к нему прекрасного пола. Лиланд никогда себя не обманывал. Он в то время был почти напуган своим новым положением. Голос у него еще ломался, Лиланд запинался, если ему приходилось вести светский разговор с дамой. Он был не похож на других медвежат: мама-медведица не научила его, как надо себя вести, но – ах! – какое количество почтенных матрон жаждало выдать за него дочерей! С точки зрения самого Лиланда, дочери были более разумными, чем их мамаши.
За несколько месяцев до скоропостижной кончины отца, когда Лиланд был всего лишь наследником титула и состояния, он не слишком верил в свою возможную популярность у леди. Он бывал на многих светских приемах и замечал, как реагировали на него прелестные юные создания, которые начали выезжать в текущем сезоне. Едва он появлялся, барышни собирались в кучки, и будущий виконт Хей слышал, как они пересмеиваются, искоса поглядывая на него.
Вот почему он усвоил позу фата и циника, которого занимают лишь мода и дорогие безделушки. Он старательно культивировал едкую иронию в разговоре и позволял себе употреблять достаточно резкие выражения. Невозможно задеть чувства того, кто, по-видимому, ими не обладает и в случае прямого нападения может ответить куда более сильным ударом.
Однако едва он унаследовал титул, как самые изысканные дамы так и накинулись на него. Но, как известно, нет худа без добра: поскольку он был таким занятным, женщины далеко не утонченные повели себя точно также. Они помогли Лиланду открыть чувственную сторону его натуры. Он обнаружил, что любит секс и, кроме того, сам в состоянии доставить наслаждение. В этом, к своему удивлению, он не был ни робким, ни неуклюжим. Вероятно, поэтому оно было для него вполне естественным. Он любил женщин, и его приводило в восторг то, что он им нравится сам по себе, а не из-за титула и фунтов стерлингов.
Но маску, которую он носил в обществе, оказалось невозможно сбросить
Вместо всего этого он отдал свое сердце на волю женщины с ангельским личиком и дьявольским характером. Женщине с криминальным прошлым, вдове, которая боится мужчин и вовсе не уверена, что он ей нужен даже в браке. Но она обладает духом, таким же огненным, как ее волосы, и кодексом чести, который посрамил бы даже священника.
Так сумасшедший ли он?
Он почти не знает ее – но нет. Лиланд улыбнулся. Он изучил ее лучше, чем большинство женщин, о которых за последние годы ему прожужжали все уши профессиональные свахи. Он узнал ее лучше, чем любую из молодых девушек, с которыми танцевал в танцзале Олмека или на многих других светских приемах. Он понимал ее лучше, чем большинство женщин, с которыми спал, даже тех, отношения с кем длились целый месяц. Дольше этого срока такого никогда не случалось.
С Дейзи, подумал Лиланд, он мог бы остаться навсегда. Ему нравилось, как она говорит. Он просто обожал ее храбрость. Он мог позабавить ее, но и она способна была его рассмешить. И, что самое важное, с ней он чувствовал себя уютно, как у себя дома. Лиланд не понимал почему, но так уж оно было.
Он обратил на нее внимание только потому, что она старалась увлечь собой Джеффа, а Лиланда это встревожило. Видимо, поэтому он и забыл об охране собственного сердца. Невозможно быть все время настороже с женщиной, которая говорила, что думает, не старалась произвести на него впечатления, хоть и производила, и, кажется, всегда оставалась совершенно правдивой. Он сожалел о ее прошлом и обнаружил, что хотел бы устроить ее будущее с ним самим. Он признавал, что скорее всего именно ее прошлое привлекло к ней его внимание, потому что никто ее не лелеял и не баловал и она не требовала от него ни малейшего намека на любезность.
Однако Лиландом в данном случае руководило отнюдь не чувство жалости. Он нашел родственную душу и при этом испытывал к Дейзи физическое влечение, но не им определялась его потребность в ней. Ему просто очень нравилось находиться рядом с ней, и Лиланд с нетерпением ожидал каждой встречи.
И все же он знал ее недостаточно для того, чтобы жениться. И не представлял, узнает ли когда-нибудь. Именно это его и привлекало.
Для его матери такой брак будет настоящим ударом. Эта мысль приводила Лиланда в восторг.
Он был уверен, что, если Дейзи станет его женой, он приобретет в ней душевно близкого человека, честного друга и любимую. Но для того чтобы она приняла его как любовника, понадобится время и терпение. Это и есть самое трудное для него.
Но согласится ли она на его предложение?
Он вступил в игру. Если его ожидает проигрыш, подумал Лиланд, откинув голову на спинку кресла и закрыв глаза, то просто немыслимо вообразить, какой огромной будет его потеря.