Как стать богом

Востриков Михаил

Хозяин всему этому благовеликолепию соответствует вполне: серое с иголочки пальто до щиколоток, галстук цвета бордо (с черной искрой), бледное аристократически вытянутое лицо, выбритое идеально, вдохновенные русые кудри под молодого Бетховена — перед Андреем сидит несомненно русский дворянин в десятом поколении, дитя тургеневских усадеб, чудом сохранившийся элитный экземпляр, — только вот глаза выдают его, осторожные, неспокойные глаза опытного хищника вполне от мира сего, причем в самой грязной и страшной мира сего

ипостаси. Впрочем, все это игры неспокойного воображения. Просто Андрей знает, кто перед ним, и это знание накладывает вполне естественный отпечаток на восприятие. И правильно делает, что накладывает: ухо с этим Есаулом надобно держать востро. Предупрежден — значит, вооружен.

СЮЖЕТ 20/2

— А что же сам Александр Александрович со мной не связался? — как бы между делом спрашивает Есаул, вроде бы разглядывая дымящийся кончик своей сигареты, а на самом деле внимательнейшим образом, искоса, наблюдая за собеседником.

— А он в отъезде. Далеко отсюда. Очень далеко.

Есаул кивает, давая таким образом понять, что ответом удовлетворен, и сейчас же спрашивает — и снова как бы между делом:

— А как Вы с ним познакомились, Андрей Юрьевич? Если не секрет, разумеется.

— Разумеется, не секрет. Мы с ним вместе искали Шамбалу.

— Нашли?

— Нет. Не успели. «Пришел лесник и всех выгнал к чертовой матери»… Анекдот! — поспешно объясняет Андрей в ответ на короткий, мгновенно уколовший его настороженный взгляд (словно осиное жало скользнуло вдруг из полосатых ножен). — На самом деле пограничники налетели и, не говоря худого слова, выдворили нас вон вместе со всем нашим скарбом и с разрешительными документами в придачу. Китайские погранцы — это серьезно, могу вас уверить.

— О да! — соглашается Есаул с таким видом, будто всю свою сознательную жизнь имеет дело именно и только с китайскими пограничниками. (Хотя, если подумать: Бог знает, с кем он только не имеет дело, этот примечательный человек, за невозможно долгие, неправдоподобно долгие свои тридцать шесть лет… может быть, и с китайцами тоже.)

— Так чем же все-таки я могу быть Вам полезен? — спрашивает он и, легко наклонившись, тщательно гасит свой окурок о газету.

— Александр Александрович рекомендовал мне Вас как человека, который знает все и обо всех.

Есаул коротко кланяется.

— Благодарю вас. Но это Вы уже говорили. Что конкретно вас интересует?

— Александр Александрович представил Вас также, как человека, который требует конфиденциальности, но и сам гарантирует полную конфиденциальность.

— Безусловно. Итак?

— Меня интересует человек, которого все зовут Аятолла.

СЮЖЕТ 20/3

На этот раз Есаул отвечает не сразу. Видимо, совсем не это ожидает он услышать — длинное лило его становится как будто бы еще длиннее, кажется, он разочарован услышанным. Или встревожен. Или, возможно, обижен?

—

Надеюсь, я не задел Вас этой своей просьбой? — спрашивает Андрей, — Если да, то…

— Нет-нет, нисколько. Но понимаете ли Вы сами опасность такого рода вопросов?

— Понимаю, — говорит Андрей, успокаивающе улыбаясь.

— Боюсь, что нет, — возразжает Есаул жестко, — Однако, впрочем, это совсем не мое дело. Итак, что именно вас интересует?

— Вообще-то меня интересует все, но я понимаю… Вам нужны конкретные вопросы… Хорошо, начнем с самого начала. Имя?

— Его зовут Хан Автандилович Хусаинов.

— Вот странное сочетание имен! Татарин?

— Возможно. Но родился он в Ленинграде в тысяча девятьсот семидесятом. Отец был известным декоратором, рано умер, Хан рос без отца. Кончил Военмех, специалист-электронщик. В бизнес вошел на компьютерах, сейчас занимается всем на свете: электроникой, машинами, станками, нефтью, держит сеть ресторанов…

— Игорный бизнес?

— Нет.

— Наркотики?

— Нет. Ничего противозаконного. Никогда. Принцип.

— Женщины? Мужчины?

— Нет. Жена, маленький сын, души в нем не чает. Примерный семьянин и считает это нормой.

— Слабости?

— Смотря что считать слабостями, — возражает Есаул.

— Верно. Как насчет семи смертных грехов?

Есаул задумывается.

— Чревоугодие, пожалуй, — любит покушать, вкусно и много.

— Болезни?

— Здоров.

— Фобии?

Есаул вдруг смеётся.

— Есть такое. Боится пауков, жуков, тараканов — до смерти боится! Как ребенок.

— Ясно. Арахнофобия. Дело житейское. Пьет?

— Только грузинское, полусухое. «Твиши», «ахашени», «хванчкару», «киндзмараули»…

— Как товарищ Сталин.

— Он мало похож на товарища Сталина.

— Однако же основной принцип его благополучно исповедует: «Нет человека — нет проблемы».

Есаул качает головой.

— Не доказано, — произносит он, — Ни одного случая не известно, чтобы он физически убирал соперников своих… конкурентов… да и вообще кого-либо. У него совсем иная методика.

— Вот как? И какая же?

— Я бы сказал: щадящая. Он вызывает человека к себе и беседует с ним. Как, о чем — никто еще не рассказывал. Но после беседы человека этого уже не узнать. Другой человек.

— Вполне миролюбивый?

— Вообще — другой. В частности, вполне миролюбивый. — И все время улыбается. Как та девочка.

— Какая девочка?

— Послушная. Которая на стройке всегда носила каску. А непослушный мальчик — не носил. И на них упали строительные леса. Мальчика — всмятку, а она — идет себе и только улыбается…

— Да. Помню. «С тех пор так и ходит в каске и все время улыбается…» Ну что ж. Похоже. И даже очень.

— Страшные вещи Вы мне рассказываете, Корней Аверьянович.