Как стать герцогиней или Госпожа-служанка
Шрифт:
— В разных мирах время течёт по-разному, — сообщил Тирелл. — Ты ещё не готова узнать тайну своего рождения?
Я почувствовала, что стоит мне захотеть — буду всё знать, ведь эти знания мне доступны. Они спрятаны в глубине моего сознания, но подумав, решила повременить.
— Это нечестно, — заявила, надув губки. — Ты читаешь мои мысли, а я твои — нет.
— Ты права, — нахмурился супруг. — После обеда научу ставить мысленный блок. А тайн у меня почти не осталось.
— Почти?!
— Вот научишься ставить
Хотела обидеться, а потом поняла, что он злится не на меня, а на себя, потому что боится за мою безопасность. Это и понятно — Источник открыт, а кто им воспользуется?!
— Сообразительная малышка, — хмыкнул герцог, чмокнув меня в лоб. — Ты сейчас очень уязвима, поэтому от меня ни на шаг в сторону.
Позвонив в колокольчик, позвала Аниту, она появилась тут же, словно ждала моего звонка.
Тирелл углубился в книгу с золотым тиснением, а мы занялись одеванием и причёсыванием — герцогиня должна быть неотразима. Удивительно, но я чувствовала себя герцогиней, самой настоящей. Что-то в голове мелькнуло, но я не спешила ухватить воспоминания, последовав мудрому совету: «Осторожность — мать мудрости». Шестое чувство подсказывало, что воспоминания не принесут мне радости.
Спустившись в малую столовую, я поразилась изысканному убранству помещения, которое не успела разглядеть ранее. Обитые гобеленами стены увешаны картинами с натюрмортами. Несколько столиков с изысканными стульями, камин. Стол накрыли у камина.
Изящный фарфор, хрустальные с позолотой бокалы, серебряные вилки и ножи, накрахмаленные салфетки. Всё это я смогла оценить по достоинству вежливым и покровительственным кивком головы, как подобает герцогине, привыкшей к роскоши. Сама удивилась — откуда это пришло к обыкновенной земной девушке?!
Обед был великолепен: суп, рыба, зажаренная курица, много овощей, фрукты и кофе. Кофе был просто необыкновенно вкусным — крепкий, ароматный, о чём я и сообщила вслух обрадовавшемуся повару.
После обеда мне захотелось отдохнуть, и Тирелл предложил проводить в библиотеку. Сама я точно не нашла бы это помещение, ведь оно находилось в другом крыле замка.
Мы прошли к широкой деревянной лестнице с красивыми перилами, на стенах висели портреты лордов.
— Наши знаменитости, — объяснил герцог. Мне понравилось, что здесь чтут известных литераторов.
Библиотека была большой, но уютной. Навстречу нам вышел невысокого роста мужчина, опрятно одетый, с добродушным лицом и седыми волосами. Он поклонился и застыл, ожидая распоряжений.
— Приготовь альбомы графских семей, — сказал ему Тирелл, провожая меня к изящному столику и усаживая на удобный стул. Сам расположился напротив.
Мы молчали, я оглядывала шкафы. Они были высокими, располагались в два яруса: второй ярус представлял выступ, нависающий над шкафами. Он опирался
На второй этаж вела узкая винтовая лестница с перилами из жёлтого материала, скорее всего, металла. Такие же перила огораживали пространство возле шкафов на втором ярусе. Удобно! Не нужна высокая лестница-стремянка.
Библиотекарь положил альбомы на столик и удалился поклонившись. Тирелл кивнул на принесённые книги, облаченные в дорогие переплёты из кожи.
Придвинула один из альбомов, открыла. Сначала шли фотографии старинных замков, которые не вызвали большого интереса, пока взгляд не выхватил родовой замок. Так вот он каким был! Царственным и гордым! И до этого я удивлялась тому, что он выглядел величественно, несмотря на запустение.
Я всматривалась в очертания башен и узких бойниц до рези в глазах, а потом откинулась на мягкую спинку и закрыла глаза, позволяя памяти открыть дорогу воспоминаниям. И они хлынули бурным потоком, смывая все мои прежние представления о своём рождении.
Повитуха суетилась около бледной женщины с золотистыми волосами. Роженица лежала на широкой кровати, укрытая белой простынёй и металась в беспамятстве, оглашая комнату истошными криками.
— Тужьтесь, миледи, тужьтесь! — повторяла лекарка, вытирая лицо женщины влажным полотенцем. Роженица её не слышала, когда схватки ослабевали, она погружалась в тяжёлое забытьё.
Дверь приоткрылась, показалось испуганное лицо лакея:
— Ну что? Милорд нервничает…
— Пока ничего, — покачала головой повитуха. — Трудные роды. Ребёнок лежит неправильно.
— Ты уж постарайся, — неуверенно протянул лакей.
— Сделаю, что смогу, — отрезала лекарка, закрывая дверь. Она тоже устала, ведь провела на ногах уже ночь и полдня. Такие трудные роды были у неё впервые, хотя она практиковала уже много лет, принимала роды ещё у матери графа.
Сиятельство хотел вызвать доктора, но не успел: роды начались преждевременно, а на улице как раз зарядили проливные дожди, размывшие все дороги.
— А — а–а! — послышался голос роженицы.
Повитуха бросилась к графине, закричала:
— Ещё немного! Уже головка видна…
Женщина не реагировала на советы лекарки, тогда та прошептала молитву и нажала на живот — ребёнок выскользнул.
— Вот, так и знала, что пуповиной обмотан, — проворчала лекарка, выполняя все нужные действия ловко и быстро.
— Красавица, — прошептала она, любуясь милым личиком крошечной девочки. А та открыла глаза цвета неба и улыбнулась, а потом заагукала.
— Рада свету белому?! — улыбнулась в ответ повитуха.
— Полежи-ка здесь, — она положила драгоценный свёрток на стол, покрытый толстым одеялом, а сама вернулась к женщине.