Как стать королевой
Шрифт:
Когда меня позже снова попробовали разбудить, я только недовольно замычала и забралась под одеяло с головой. Только я начала задрёмывать, как почувствовала, что Лад мягко трясёт меня за плечо:
— Слава, нельзя столько спать, у тебя потом будет болеть голова.
— Это от переживаний, — я зевнула и потянулась, выползая из-под одеяла. — Хорошо, я встаю! — я заставила себя сесть и сонно уставилась на Лада.
Вид у него был донельзя суровый. Так, кажется, грядут большие неприятности. Интересно, что я такого натворила, и когда успела?!
— Лад, ты чего так на меня смотришь? —
— У меня к тебе большая просьба, — сказал он, и когда я уже возмущённо распахнула рот, чтобы высказать всё, что я думаю о подобных просьбах, скривился и махнул рукой: — Слава, да я не об этом! Это была идея Алилы, в высшей степени дурацкая и не заслуживающая внимания…
— Ах вот как! — мгновенно набычилась я, уже чувствуя, что меня сейчас понесёт, а вопрос: «Почему мы с Ладом постоянно ругаемся?» плавно встаёт в моём случае в один ряд с бессмертными «Что делать?» и «Кто виноват?» Впрочем, кто виноват и что делать, я прекрасно знаю: Лад и ругаться! — Значит, ты о таком даже не думал?! Значит, ты считаешь, что я не гожусь для великой чести продолжения твоего рода?! — неожиданно в процессе скандала меня понесло не в ту сторону: — И чем же это я для тебя нехороша? Нет, ты скажи, чем?!
— Слава, ты всем хороша, — взохнул Лад, садясь рядом. Он обнял меня и осторожно потянул к себе; после секундного колебания я сдалась и уткнулась лицом куда-то ему в шею, прижавшись. Мы сидели так с минуту, потом Лад мягко запустил пальцы в мои волосы и отнял моё лицо от своего плеча. — Слава, я к тебе очень хорошо отношусь, может, недопустимо хорошо, а ты это чувствуешь и срываешься на меня. Но, солнышко, я тебе клянусь, что никогда ничего не сделаю, что могло бы оскорбить тебя или память об Адрее. Я не собираюсь сейчас добиваться твоей любви. Когда-нибудь потом… — он усмехнулся чуть озорно, — может быть. А там… всё зависит только от тебя.
Мы помолчали, потом я задала я самый глупый из возможных в данной ситуации вопросов (умные в голову не шли):
— Ты на меня не сердишься?
— Сержусь, но вовсе не по этому поводу, — Лад снова усмехнулся и тут же посерьёзнел: — Видишь ли, Слава, ты чудесная девушка, но у тебя есть один досадный недостаток.
— Какой? — я недоумевающее посмотрела на него. Он ответил мне внимательным взглядом, неожиданно схватил за плечи и встряхнул несколько раз:
— Ты! Совершенно! Себя! Не! Бережёшь!
— Ой, хватит! — взмолилась я. — Я буду, буду!
— Когда? — подловил меня Ладимир. — Пообещай мне, что с этого дня…
— Когда буду очень старой! — отрезала я. — Когда мне будет столько лет, что я не буду даже жалеть, что всё остальное я растратила на спасение чужих жизней!
— Слава, — Лад подозрительно посмотрел на меня. — Объяснись!
— Ну, ты знаешь, что хаклонги живут где-то шестнадцать тысяч лет? Я на одну восьмую — хаклонг, так?
— Так. И?
— Значит, жить мне где-то какие-то ужасно долгие две тысячи лет.
— От двух до двух с половиной, и потом, ты сейчас лет десять будешь взрослеть, — не упустил случая позанудствовать Лад.
— Да-да, — отмахнулась я. — В «Руководстве для спонтанного мага» написано, что подобные фокусы с возвращением с того света…
— Вроде
— Или Танислава, или Станти…
— Слава! — снова встряхнул меня Лад. — Почему ты не бережёшь себя? Почему ты совершенно одна и без оружия отправилась к Челси спасать Станти и ничего мне не сказала?!
— Я была в ярости, — просто сказала я. — И в тот момент тебя ненавидела. Ну так вот, они забирают примерно… ну там лет семь-восемь…
— Сколько?! — Лад даже забыл меня встряхнуть в очередной раз. — Чтобы этого никогда больше не было!
— То есть я должна оставлять людей умирать?! — вскочила я.
— Каждый раз по десятку лет, Слава! — Лад вскочил вслед за мной.
— Да это так мало!
— Слава!
— Да, а ты сам сколько проживёшь? Сколько лет даёт это ваше заклинание?
— Где-то шестьсот-шестьсот десять…
— Оооо! — я бросилась к нему и обняла. — Лад! И после этого ты говоришь, что для моих двух тысяч восемь лет — это много! Пережить тебя в несколько раз!
— Слава, — Ладимир обнял меня и вздохнул. Кажется, мы всё же только что окончательно помирились. — Хорошо, это твоя жизнь, и ты вольна распоряжаться ею как хочешь. Я просто хочу, чтобы с тобой всё было в порядке.
— Лад, — я посмотрела на него. — Я тебе обещаю, что если будет другая возможность… Но они все были бы сейчас на том свете, если бы я не вмешалась! Кстати, как там Станти?
Ладимир чуть улыбнулся:
— Ещё одно подтверждение твоих слов: Адим сказал, что если бы не ты, Станти бы умер. А так спит, выздоравливает… Останется одноглазым, пальцы на руках будут долго заживать, зубы придётся сделать. Но — живой и почти здоровый. Всё рвётся тебя увидеть, но Адим его благоразумно усыпляет, он успел там намучиться, пусть отдохнёт пока. И хотя я понимаю, что в итоге всё получилось хорошо, — Лад сурово нахмурился и стал меня отчитывать: — Но идея броситься спасать Станти была не самой лучшей! Какое пренебрежение собственной безопасностью!
— Я вообще-то не бросалась… На самом деле, меня похитил Челси, — призналась я и поняла, что не стоило:
— Что?! Слава! Расскажи, что произошло?
Я рассказала. Ладимир задумался, потом встал и сказал:
— Одевайся.
Я послушалась, и мы пошли в его кабинет.
— Встань-ка здесь, — Лад поставил меня посередине ковра в центре комнаты. — Не бойся, — он поднял руки ладонями ко мне. — Постой так, не двигаясь.
Я замерла, улыбаясь. Точно так же говорил папа, выслушивая у меня лёгкие каждый раз, когда я чуть кашляла. Только ещё прибавлял: «Дыши глубже. Задержи дыхание…»
Папа… почему он ушёл? Решил, что я уже взрослая и сама справлюсь? Что обо мне и так позаботятся, а о маме с Витей и Олежкой — только он сможет? Не знаю. Потом, когда всё закончится, разыщу и спрошу.
На ковре неожиданно загорелся круг.
— Не обращай внимания, это просто помогает мне сосредоточиться, — сказал Лад. — Стой так, пожалуйста.
Загорелись другие круги и сложились в треугольник, обращённый одним остриём к Ладу. Он начал тихо что-то говорить, постепенно повышая голос, но я не могла разобрать ни единого слова, и тут он хлопнул в ладоши. Треугольник начал медленно гаснуть.