Как стать оруженосцем
Шрифт:
Став королем, рыцарь щедро отблагодарил своего оруженосца, в свою очередь сделав рыцарем, не смотря на низкое происхождение. Одарил землями и даже выдал бы за него замуж свою дочь, если бы она у него была.
– Вообще-то, - заметил на это сэр Ланселот, - среди простолюдинов иногда встречаются те, кто достоин быть отмечен каким-нибудь воздаянием, но таких можно пересчитать по пальцам, да и те, если копнуть поглубже, не заслуживают ничего иного, кроме как хорошей порки.
– Ну нет, - возразил Рамус.
– Оруженосцы, наоборот, являют собой как правило образец безупречной честности и верности долгу, и будь моя воля, я бы в рыцарских песнях славил прежде всего этих скромных,
– Тут он заметил, как сэр Ланселот в очередной раз за сегодня наливается краской, и поспешил исправиться: - Не все, конечно, но примеров тому тьма. И далеко за ними ходить не надо. Ни двадцать миль, ни тридцать.
Если бы взгляд сэра Ланселота после этих слов упал на какой-нибудь пень, тот непременно сгорел бы, от вылетевшей из глаз рыцаря молнии. Но Рамус этого, к счастью, не заметил и продолжил.
– Жил-был рыцарь, и служил ему верой-правдой оруженосец, преданный своему господину сердцем и душой, не раз спасавший его от верной гибели во время самых страшных сражений...
– Не наоборот ли?
– сварливо осведомился сэр Ланселот.
– Ну да, наоборот, - тут же согласился Рамус, после чего продолжал, как ни в чем не бывало.
– Всем рыцарь взял: и умом, и ратной славой, и добрым нравом, имея при этом единственный маленький недостаток...
– Недостаток?
– на этот раз грозно спросил сэр Ланселот.
– Совсем маленький, который только подчеркивал его достоинства, но если взглянуть с другой стороны, то по сути своей также являвшийся достоинством... А именно: рыцарь тот знал толк в винах, очень их любил, и завел у себя в замке особый погреб, где держал пару дюжин стоведерных бочек дивного напитка, который предназначил исключительно себе. От двери имелся один-единственный ключ, который он носил на поясе, не снимая, даже когда ложился спать. Не было ни единого случая, чтобы он доверил этот самый ключ хоть кому даже на малое время, а потому никакого повода тревожиться за сохранность своего богатства у него не было.
Жил он себе припеваючи, а точнее сказать будет, попиваючи, пока не случился очередной конфликт с сарацинами. Как вы сами понимаете, для настоящего рыцаря не может быть большей беды, чем неучастие в нем, а потому он и направился в Сарацинию, рассудив перед тем, что при наличии столь верного оруженосца было бы опрометчиво тащить с собой в поход ключ, мало ли, потеряется, или, того хуже, будет взят в качестве контрибуции при случайном попадании в плен. Объяснив тому, как и что, рыцарь убыл, прихватив с собой запасного оруженосца, столь же старательного, что и первый, но менее верного.
Знать бы, какую ношу рыцарь ему на плечи взвалил, ни за что этот самый оруженосец не остался бы. Упросил бы, умолил, но не остался. А так - стали спустя время замечать, что вроде как меняется оруженосец от возложенной на него тяжкой доли. Осунулся, лицом покраснел, особенно носом, бормочет что-то постоянно себе под нос... Чуть что - к двери в погреб бежит, проверяет, надежно ли заперта. Кочергой обзавелся, поскольку оружие ему не положено, гоняет кого-то постоянно, вроде как злых духов, которые только и норовят в погреб забраться, как ему отлучиться придется. День с ночью различать перестал - одна у него мысль, как добро порученное уберечь, вот до чего верный оказался.
Долго ли коротко, а вернулся рыцарь из победоносного похода и нашел своего слугу спящим поперек входа в погреб, закрывая проход в него, дополнительно, своим телом. Не узнал поначалу рыцарь оруженосца, так тот изменился цветом, только по ключу и признал. Решил пока не будить, а как услышал от прочих слуг о его подвигах, так и совсем расщедрился: положил выдать ему в награду
Стали проверять бочки, и оказалось, что из двух дюжин только полдюжины полными оказались. Упал тут оруженосец верный рыцарю в ноги, и во всем покаялся. Как ни сражался, как ни гонял кочергой злых духов, они таки хитрее его оказались. И не сосчитать, какой ущерб нанесли. Это ж сколько получается? Дюжина и еще полдюжины бочек, каждая по сто ведер, положим для определенности пять кувшинов в ведре, это будет...
– Рамус задумался, наморщив лоб. Когда молчание стало совсем уже неприличным, он вдруг выпалил: - Это ж страшно сказать, сколько будет. Но самое интересное, что как только ключ от погреба опять перешел на пояс к рыцарю, нападки злых духов на бочки с вином совершенно прекратились...
– Чего ж тут необычного?
– хмыкнул сэр Ланселот.
– Рыцари - они зачем в мире существуют? Чтоб за все хорошее, против всего плохого. Перед рыцарем ни один злой дух не устоит.
– Ну да, - поспешил подтвердить Рамус.
– Оруженосца же и потом частенько возле погреба видели, с кувшином и кочергой. Он все плакал и замок проверял, и рукой, и кочергой этой самой, надежен ли...
– Бывают, конечно, и такие слуги, - нехотя согласился сэр Ланселот, - кто не щадя жизни своей служат хозяину до последнего вздоха, только таких все меньше и меньше становится.
Прервемся ненадолго, и бросим взгляд на книжную полку, на раздел, посвященный математике. Почему бы и нет, если она зримо присутствовала в разговоре наших путешественников. Хороших книг, посвященных этой науке, предостаточно, и выбрать что-нибудь из них - задачка, посложнее квадратуры круга. А потому, предоставим решать случаю. Закрываем глаза, протягиваем руку, ведем, ведем, ведем по корешкам... Стоп! Что нам попалось? Посмотрим.
Сергей Павлович Бобров, "Волшебный двурог", Москва, "Детская литература", 1967 год. Удивительная книга. Интересно, сколько людей, прочитавших ее, связали свою жизнь с точными науками? Скольким она послужит путеводной звездой в выборе "где работать и чем заниматься"? "В этой книге в занимательной форме рассказывается немало интересного для тех, кто любит точные науки и математику. Читатель узнает о развитии математики с ее древнейших времен, о значении математики в технике... Читателю предлагается немало занимательных задач, многие из которых сопровождаются подробным разбором".
"Все уселись в кружок, и Коникос начал так:
– Математика пришла в Грецию от древних восточных цивилизаций - Шумера, Вавилона, Египта. Зародилась она очень давно. Уже к концу четвертого тысячелетия у шумеров - это было на землях теперешнего Ирака - были сделаны первые основательные шаги. У шумеров, а также у их преемников - вавилонян, уже было накоплено довольно много знаний. Это было связано, во-первых, со взиманием налогов, во-вторых, с различного рода расчетами при постройках. Таким образом, из дошедших до нас документов - преимущественно обожженных глиняных плиток-таблеток, на которых перед обжигом наносились знаки, - большинство относится к развитой государственной жизни, когда необходимо учитывать урожай, сбор шерсти, рассчитать, как построить плотину, мост, сколько потребуется народу, чтобы возвести то или иное сооружение, и так далее. Многие таблички представляли собой учебники для школ будущих чиновников, которые и должны были уметь делать все эти вычисления. Составлялись таблицы для облегчения расчетов. Важное значение имела и астрономия, в основном как служба календаря, определявшая сроки сельскохозяйственных работ.