Как стать сильным
Шрифт:
— Ты думаешь, что я не заметил? — его слова стали ещё более опасными. — Ты думаешь, что я не знаю, как ты пытаешься бороться с тем, что мы делаем с тобой? Ты можешь скрываться, можешь пытаться не быть здесь, но ты всё равно будешь мне принадлежать.
Моника не могла ответить. Её глаза метались по сторонам, и она понимала, что эта борьба внутри неё, эта маленькая искорка сопротивления, была обречена.
— Ты будешь делать всё, что я тебе скажу, — продолжал он, его голос стал низким, угрожающим. — Или ты, как и все, кто не подчиняется, исчезнешь. И никто не найдёт тебя.
Её глаза
Он резко отступил, и она почувствовала, как её тело снова расслабляется, но только для того, чтобы понять, что страх вернётся с ещё большей силой. Она никогда не была готова к тому, что ей предстоит пережить.
Когда Моника вернулась домой, ей было тяжело дышать. У неё не было сил даже подумать, что делать дальше. Её жизнь стала постоянной борьбой. Всё, что она когда-то считала своим, теперь было под угрозой. И те, кого она любила, те, с кем она была, в какой-то момент тоже могли стать её врагами. Всё, что было прежним, теперь казалось иллюзией. И она, сама того не понимая, начала терять себя.
Глава 20
На следующее утро, после ночи, полной тревог и туманного страха, Моника проснулась с ощущением, что её жизнь снова перевернулась. Но на этот раз всё было хуже. Это не было чем-то временным, не было какой-то зловещей тенью, что вскоре исчезнет. Нет. Это было её новым, неизбежным существованием. И она не могла от этого скрыться. Всё, что ей оставалось, это принять.
Одежда, которую она надела, была не из её любимых, не потому что ей не нравился стиль, а потому что она понимала: в этом мире быть уязвимой нельзя. Поэтому она выбрала чёрное, простое и незаметное. Чёрное было её цветом, её защищённой зоной, хотя она знала, что даже чёрный цвет не спасёт её от тех, кто наблюдал за каждым её шагом.
Её руки дрожали, пока она собиралась на работу. Она привыкла к мысли, что каждое её действие теперь будет под наблюдением, что она находится в клетке, и эти стены с каждым днём становились всё прочнее.
Она не понимала, как это произошло. Как она оказалась в центре всего этого хаоса, как её жизнь превратилась в драму, которую она не могла контролировать. И даже если бы она могла что-то сделать, она знала, что её силы не хватило бы на спасение. Была ли она готова к этому? Не была. И, возможно, она никогда бы не была. Но сейчас у неё не было выбора.
Когда она выходила из квартиры, на её пути снова оказался Диего. Он стоял у её двери, в его глазах не было ни капли тепла. Он, как и всегда, был холодным, сосредоточенным. И его взгляды... те самые взгляды, которые проникали в самую душу, пробивали её, словно острые иглы.
— Ты куда собралась? — его голос был строгим, без малейшего намёка на сочувствие. — Ты мне не сказала, что планируешь сделать, — продолжил он, его тон становился всё более угрожающим.
Моника едва ли смогла скрыть раздражение, но она знала, что не стоит отвечать. Вся её жизнь была теперь под его контролем, и любое слово, любое неверное движение могло привести к последствиям, которые она не могла себе позволить.
— Пойду на работу, — произнесла она спокойно, пытаясь звучать уверенно, но,
Он шагнул к ней, почти касаясь её тела, и её сердце пропустило удар. Этот физический контакт был как кнут, который она ощущала не только телом, но и душой. Его присутствие вызывало в ней не только страх, но и какое-то пугающее возбуждение. Она понимала, что ему не важна её реакция, он просто делал то, что считал нужным.
— Ты будешь делать то, что я тебе скажу, — его слова не были новыми, но теперь они звучали как приговор. — Ты не уйдёшь. Я решаю, когда и куда ты идёшь.
Моника замерла, не решаясь возразить. Не было смысла спорить. Диего уже был в её жизни, как неизбежная сила, которая управляла каждым её движением.
— Ты не контролируешь меня, — произнесла она с вызовом, но даже она сама знала, что эти слова не имеют смысла.
Он шагнул ещё ближе, его лицо было на уровне её, его глаза смотрели прямо в её душу.
— Ты не понимаешь, Моника. Я не хочу контролировать тебя, я хочу, чтобы ты поняла, что ты теперь моя. Ты играешь в эти игры, пытаешься думать, что ты ещё можешь выбрать, но на самом деле ты уже давно выбрана.
Его слова были как ледяной дождь. Она пыталась оправдаться, но вместо этого почувствовала, как её взгляд стал пустым.
— Я не хочу быть твоей, — прошептала она.
Но Диего лишь усмехнулся, и его руки безжалостно сжали её плечи.
— Ты не имеешь выбора. Ты, как и все остальные, — ты уже в этой игре. И теперь ты будешь играть по моим правилам.
Он отпустил её, давая ей возможность на несколько секунд почувствовать свободу. Но эта свобода была обманчива. Она снова почувствовала его власть, как нечто, что стоит за каждым её решением.
С каждым днём её мир становился всё более узким. Эти стены, что теперь окружали её, не были просто метафорой. Это была реальность, которую она не могла игнорировать. И что хуже всего, она начала понимать, что не хочет. В какой-то момент она поняла, что ей нравится ощущение, когда она беспомощна перед ним.
Моника не могла заставить себя чувствовать что-то другое. С каждым днем ей становилось всё труднее и труднее отказаться от этого мира, который она знала, что не может покинуть.
Так они и жили, в этом тонком, но прочном союзе. Она уже знала, что даже если она попробует сбежать, она снова вернётся, потому что её место здесь, рядом с ним.
Глава 21
Моника стояла у окна, облокотившись на подоконник, наблюдая за ночным городом. Его огни казались такими далекими, но в то же время, таким близкими. Так легко было потеряться в этом нескончаемом потоке жизни, где всё имеет смысл, но ничего не стоит того, чтобы за этим следить. Она пыталась заставить себя поверить в то, что её жизнь всё ещё принадлежит ей, но этот жестокий мир, куда она так стремилась, не отпустил её. И, казалось, не собирался.
В глазах Моники не было тревоги. Были только пустота и усталость. Она привыкла быть беспокойной, привыкла жить с этой тяжестью на сердце, но сегодня что-то было не так. Как если бы что-то великое, неотвратимое приближалось. И она уже знала — оно не оставит её в покое. Это было неизбежно.